Великий Аттрактор

– Да, – глупо улыбается он.

– Мило. Заходи.

– Вы меня так выручили. Буквально спасли, – запинаясь, говорит он, оглядываясь по сторонам, и кладёт конфеты на стол.

– Не стоит благодарности. Мы же соседи всё-таки…

– Но мы же совсем не знакомы.

– Тебя зовут Жан-Пьер, ты фотокорреспондент, подрабатываешь на пару мелких подтирочных газетёнок, – я достаю вторую чашку и наливаю чай.

– А вы?

– Ты, – улыбаюсь я.

– О! Сартр! – француз замечает книгу, оставленную мной в кресле, и берёт её в руки.

– Тоже Жан-Пьер, правда, на философском фронте он дрался не так обсосно…

– А тебя, наверное, зовут Жан-Клод? – обернувшись, усмехнулся он в ответ на мою грубость.

– Осмелел, смотрю… Меня зовут Вера, но и я могу прописать тебе с ноги, – я сажусь за стол и распаковываю конфеты.

– Не будем проверять! – смеясь, машет руками Жан-Пьер, – Значит, Вероник?!

– Вера, лягушатник. Вера. Два слога, ударение на первом… Присаживайся.

Жан-Пьер устраивается напротив и с интересом смотрит на меня.

– Ты немка?

– Я русская.

– О…Спортсменка, да?

– Ну, почти…– я улыбаюсь, – Стрельба по головам.

– Биатлон? – не понимает парень.

– Французский иностранный легион.

– О! Обалдеть!

Я с удовольствием поглощаю конфету. Горький шоколад сверху и воздушная начинка из сливочного крема внутри. Глюкоза, всасываясь, устремляется прямиком в кровь. Реагируя на ощущения вкусовых рецепторов, мозг выбрасывает очередную порцию дешёвого эндорфина.

– Я думал там служат только парни.

– Официально, да.

– Впервые встречаю настоящего легионера…– продолжает Жан-Пьер, – Может, мне сделать с тобой интервью или типа того? Анонимно, само собой. Я смог бы его продать, а тебя взять в долю…

– Меня это не интересует, – качаю я головой.

– Прямо «нет»?

– Нет.

– Жаль… А если я просто приглашу тебя вечером в ресторанчик, например? У нас тут прямо рядом на углу есть милое место. Что скажешь? – он снова неловко улыбается и ожидающе смотрит прямо в глаза.

– Я скажу, что ты очень навязчивый.

– Это значит «да»?

– Это значит, что у меня режим. Во сколько бы ты за мной ни зашёл, распрощаемся мы в 10 вечера. Поэтому поторопись. И платишь за всё, конечно же, ты. Никаких пополам. У русских это не принято.

– Да, конечно…– он отпил чай из чашки, – Я только хочу сказать, что… Ты очень интересная.

– Да, я в курсе. Ты чай-то выпил?

– Да.

– Свободен.

Всё так же продолжая глупо улыбаться, Жан-Пьер встаёт с места и выходит. Похоже, я всё-таки произвела на него положительное впечатление, хотя определённо совершенно разучилась общаться с мужчинами.

– А тебе он нравится, сестрёнка? Молчишь… Ну ладно.

* * *

Не люблю увеселительные заведения. Людям кажется, что они отдыхают и расслабляются, но на самом деле они все ведут себя неестественно, показно. Стараются выглядеть лучше, вести себя интереснее. Словно манекены в витрине рядового парижского бутика. Только в отличие от настоящих манекенов, на которых пялятся покупатели, эти манекены ещё и сами постоянно пялятся друг на друга. Оценивают, сравнивают. Как можно в таком случае отдохнуть и расслабиться?

Плохо причёсанная макушка Жан-Пьера маячит ниже уровня моего плеча, а на меня смотрят как на дылду. Чувствую себя переростком среди всех этих людей. Снова растёт уровень тревожности. Я ощущаю, как начинаю непроизвольно потеть. Впрочем, возможно, тут действительно жарко.

Классический ресторанчик во французском стиле. Светлый и довольно изящный интерьер. Приятная музыка и непринуждённое мягкое освещение. Немного старомодно, но мило. По крайней мере, в такие места не заходят арабы. Мы садимся за столик. Я вытягиваю ноги в кроссовках. Хорошо, что в последний момент я решила не надевать туфли. Конечно, к платью они подошли бы лучше, но оно и без того само по себе неудобное.

– Что предпочитаешь? Птицу? Морепродукты? – уточняет Жан-Пьер, изучая меню, – Можем взять морского окуня свежего улова…

Я чувствую себя не в своей тарелке. Зачем я вообще сюда пришла? Рядом с нашим столиком возникает официант. Он старается быть подчёркнуто вежливым, но мне кажется высокомерным. С натянутой улыбкой он готовится выслушать заказ от Жен-Пьера, но я не позволяю ему:

– Бифштекс «bien cuit». Comprendre?

– Понимаю. Апперетив? Закуски?

– 150 грамм водки. И всё.

– Эм… Разрешите предложить луковый суп от нашего шефа? – официант ловит мой взгляд и, понимая, что сказал глупость, осекается, – Извините.

– Мне то же, что и даме, – говорит Жан-Пьер, еле сдерживая смех, после чего официант удаляется в некотором замешательстве, – Ничего себе! Уверен, такого заказа здесь не получали с 1812 года.

Я молча залпом осушаю принесённую рюмку. Никогда не могла получить удовольствие ни от процесса, ни тем более от результата употребления алкоголя. Наверное, именно поэтому я довольно быстро перешла исключительно на крепкий алкоголь. Впрочем, ситуации это не исправило. Начнём с того, что я даже не понимаю, что именно должна ощутить и от чего получить удовольствие. Проходя по слизистым, спирт вызывает лёгкое жжение и горечь, он устремляется по пищеводу в желудок. Но там его уже подстерегает порция выделившегося ферментативного антитоксина.