Вехи

При общем убожестве правового сознания русской интеллигенции и такие вожди ее,

как Кавелин и Михайловский, не могли пытаться дать правовое выражение – первый для

своего демократизма, а второй для социализма. Они отказывались даже отстаивать хотя

бы   минимум   правового   порядка,   и   Кавелин   высказывался   против   конституции,   а

Михайловский   скептически   относился   к   политической   свободе.   Правда,   в   конце

семидесятых годов события заставили передовых народников и самого Михайловского

выступить   на   борьбу   за   политическую   свободу.   Но   эта   борьба,   к   которой   народники

пришли не путем развития своих идей, а в силу внешних обстоятельств и исторической

необходимости, конечно, не могла увенчаться успехом. Личный героизм членов партии

«Народной   воли»   не   мог   искупить   основного   идейного   дефекта   не   только   всего

народнического   движения,   но   и   всей   русской   интеллигенции.   Наступившая   во   второй

половине   восьмидесятых   годов   реакция   была   тем   мрачнее   и   беспросветнее,   что   при

отсутствии   каких   бы   то   ни   было   правовых   основ   и   гарантий   для   нормальной

общественной жизни наша интеллигенция не была даже в состоянии вполне отчетливо

сознавать   всю   бездну   бесправия   русского   народа.   Не   было   теоретических   формул,

которые определяли бы это бесправие.

Только новая волна западничества, хлынувшая в начале девяностых годов вместе с

марксизмом,   начала   немного   прояснять   правовое   сознание   русской   интеллигенции.

Постепенно   русская   интеллигенция   стала   усваивать   азбучные   для   европейцев   истины,

которые в свое время действовали на нашу интеллигенцию, как величайшие откровения.

Наша   интеллигенция,   наконец,   поняла,   что   всякая   социальная   борьба   есть   борьба

политическая,   что   политическая   свобода   есть   необходимая   предпосылка

социалистического  строя, что конституционное  государство,  несмотря на господство  в

нем   буржуазии,   предоставляет   рабочему   классу   больше   простора   для   борьбы   за   свои

интересы, что рабочий класс нуждается прежде всего в неприкосновенности личности и в

свободе   слова.   стачек,   собраний   и   союзов,   что   борьба   за   политическую   свободу   есть

первая и насущнейшая задача всякой социалистической партии и т.д., и т.д. Можно было

ожидать,   что   наша   интеллигенция   наконец   признает   и   без   относительную   ценность

личности   и   потребует   осуществления   ее   прав   и   неприкосновенности.   Но   дефекты

правосознания   нашей   интеллигенции   не   так   легко   устранимы.   Несмотря   на   школу

марксизма, пройденную ею, отношение ее к праву осталось прежним. Об этом можно

судить хотя бы по идеям, господствующим в нашей социал-демократической партии, к

которой еще недавно примыкало большинство нашей интеллигенции. В этом отношении

особенный интерес представляют протоколы так называемого Второго очередного съезда

«Российской социал демократической рабочей партии», заседавшего в Брюсселе в августе

1903 года и выработавшего программу и устав партии. От первого съезда этой партии,

происходившего в Минске в 1898 году, не сохранилось протоколов; опубликованный же

от его имени манифест не был выработан и утвержден на съезде, а составлен П. Б. Струве

по   просьбе   одного   члена   Центрального   Комитета.   Таким   образом,   «полный   текст

протоколов Второго очередного съезда Р. С. Д. Р. П.», изданный в Женеве в 1903 году,

представляет первый по времени и потому особенно замечательный памятник мышления

по   вопросам   права   и   политики   определенной   части   русской   интеллигенции,

организовавшейся в социал-демократическую партию. Что в этих протоколах мы имеем

дело с интеллигентскими мнениями, а не с мнениями членов «рабочей партии» в точном

смысле   слова,   это   засвидетельствовал   участник   съезда   и   один   из   духовных   вождей

русской социал-демократии того времени, г. Старовер (А. Н. Потресов), в своей статье «О

кружковом марксизме и об интеллигентской социал-демократии

»30[

3].

Мы, конечно, не можем отметить здесь все случаи, когда в ходе прений отдельные

участники съезда обнаруживали поразительное отсутствие правового чувства и полное

непонимание значения юридической правды. Достаточно указать на то, что даже идейные

вожди и руководители партии часто отстаивали положения, противоречившие основным

принципам права. Так, Г. В. Плеханов, который более кого бы то ни было способствовал

разоблачению   народнических   иллюзий   русской   интеллигенции   и   за   свою

двадцатипятилетнюю   разработку   социал-   демократических   принципов   справедливо

признается   наиболее   видным   теоретиком   партии,   выступил   на   съезде   с   проповедью

относительности всех демократических принципов, равносильной отрицанию твердого и

устойчивого правового порядка и самого конституционного государства. По его мнению,

«каждый данный демократический принцип должен быть рассматриваем не сам по себе в