Вэкфильдский священник

Но на все это онъ упорно промолчалъ, что показалось мнѣ довольно обидно; потомъ, ни словомъ не упомянувъ о моемъ предложеніи, онъ вдругъ спросилъ, нельзя ли достать въ гостинницѣ порядочнаго кушанья, и когда ему сказали, что можно, приказалъ принести сюда самый лучшій обѣдъ, какой возможно приготовить въ такое короткое время. Онъ заказалъ также дюжину отборнѣйшаго вина и кое-какихъ лекарствъ для меня, прибавивъ съ улыбкою, что одинъ-то разъ позволительно кутнуть, а онъ хоть и сидитъ со мной въ тюрьмѣ, но что-то особенно расположенъ сегодня повеселиться. Вскорѣ явился трактирный слуга и занялся приготовленіями къ обѣду. Тюремщикъ далъ намъ столъ и былъ вообще до крайности почтителенъ; разставили въ порядкѣ вино и принесли два очень вкусно приготовленныхъ блюда.

Дочь моя еще ничего не слыхала о несчастномъ положеніи старшаго брата, и намъ не хотѣлось отравлять ея веселости этимъ извѣстіемъ; но я тщетно пытался казаться веселымъ: не взирая на всѣ мои усилія, мысли мои постоянно обращались къ этому печальному предмету, такъ что подъ-конецъ я не выдержалъ и, разсказавъ всю повѣсть его злоключеній, выразилъ желаніе, чтобы его пустили къ намъ и позволили участвовать въ нашемъ временномъ удовольствіи. Когда гости нѣсколько оправились послѣ ужаснаго впечатлѣнія, произведеннаго на нихъ моимъ разсказомъ, я попросилъ также пригласить къ столу другого товарища по заключенію, мистера Дженкинсона, на что тюремщикъ безпрекословно согласился. Когда въ корридорѣ раздалось бряцанье цѣпей моего сына, Софія вскочила и побѣжала ему навстрѣчу, а мистеръ Борчель только спросилъ меня въ эту минуту:- Вашего сына зовутъ Джорджъ? — и, получивъ мой утвердительный отвѣтъ, снова замолчалъ. Когда мой бѣдный сынъ вошелъ, я невольно замѣтилъ, что онъ посмотрѣлъ на мистера Борчеля со смѣшаннымъ выраженіемъ удивленія и почтительности.

— Поди сюда, поди, дитя мое, воскликнулъ я:- какъ ни пришибла насъ судьба, но Богу угодно было даровать намъ нѣкоторый отдыхъ среди нашихъ горестей. Сестра твоя возвращена намъ, и вотъ ея избавитель: этому отважному человѣку обязанъ я тѣмъ, что еще есть у меня дочь. Протяни ему руку, сынъ мой, и дружески пожми ее: онъ заслужилъ отъ насъ самую горячую благодарность.

Но сынъ, не обративъ вниманія на мои слова, продолжалъ стоять неподвижно въ нѣкоторомъ отдаленіи.

— Милый братъ, воскликнула Софія, — что же ты не благодаришь моего добраго защитника? Храбрые люди должны всегда нравиться другъ другу!!

Онъ продолжалъ молчать все съ тѣмъ же удивленнымъ видомъ. Наконецъ гость нашъ, видя, что его узнали, и не думая болѣе скрывать своего природнаго достоинства, велѣлъ моему сыну подойти ближе. Я отъ родуне видывалъ ничего величавѣе того благороднаго жеста, которымъ онъ разрѣшилъ ему приблизиться. По мнѣнію одного философа, самое величественное зрѣлище представляетъ хорошій человѣкъ въ борьбѣ съ несчастіемъ; но по-моему, есть нѣчто еще болѣе величественное, а именно, когда хорошій человѣкъ приходитъ на помощь несчастному.

Посмотрѣвъ нѣкоторое время на моего сына съ видомъ превосходства, онъ сказалъ:

— И такъ, легкомысленный юноша, вотъ уже во второй разъ вы провинились…

Но тутъ одинъ изъ тюремныхъ сторожей пришелъ доложить ему, что въ городъ только что пріѣхалъ въ каретѣ какой-то знатный вельможа съ нѣсколькими слугами, приказалъ ему кланяться и спросить, когда ему угодно будетъ принять его.

— Скажите, чтобы подождалъ, воскликнулъ нашъ гость, — покудая найду время его принять! — и, обращаясь къ моему сыну, продолжалъ:- И такъ, сэръ, оказывается, что вы во второй разъ провинились въ томъ самомъ преступленіи, за которое я уже разъ объявлялъ вамъ строгій выговоръ, а теперь законъ готовитъ вамъ справедливое наказаніе. Вы, можетъ быть, воображаете, что, рискуя собственною жизнію, имѣете право располагать жизнію ближняго? Но какая же разница между дуэлистомъ, ставящимъ на карту свое пустое существованіе, и обыкновеннымъ убійцей, который убиваетъ навѣрняка? Развѣ шуллеръ, который плутуетъ, можетъ оправдаться тѣмъ, что сперва выложилъ и свои деньги на столъ?

— О, сэръ! воскликнулъ я, — кто бы вы ни были, сжальтесь надъ бѣднымъ, сбитымъ съ толку созданіемъ! То, что онъ сдѣлалъ, предпринято имъ не по собственному почину, а по настояніямъ несчастной матери, которая заклинала его своимъ благословеніемъ отомстить за семейную честь. Вотъ, сэръ, и то письмо, которое она писала ему по этому поводу: оно докажетъ вамъ ея безразсудство и, быть можетъ, уменьшитъ его вину.

Онъ взялъ письмо, прочелъ его и сказалъ: