Век хирургов

Несмотря на мой юный возраст, я, возможно, был одним из первых в Соединенных Штатах, кто услышал имя Земмельвейса. Также вполне вероятно, что благодаря очередному причудливому сальто судьбы, которые так часто направляли течение моей жизни, был даже самым первым.

Девятого августа 1848 года, как раз через несколько месяцев после моего возвращения из Шотландии на родину, я получил письмо из Германии, в котором содержались следующие строки:

«Некий доктор Земмельвейс, который служит в одном из венских родильных домов, вопреки всем накопленным современниками научным знаниям утверждает, что послеродовая лихорадка есть следствие попадания в организм женщины так называемых возбудителей инфекционных заболеваний через руки врачей и студентов, те самые руки, которыми до этого они препарировали трупы и которые не вымыли после. Земмельвейс категорически недоволен всей современной медицинской системой. По его убеждению, чтобы изгнать послеродовую лихорадку из родильных домов, необходимо тщательно мыть руки в хлорированной воде на их пороге».

Я отложил письмо в сторону.

Тогда я не ухватился за руку судьбы, которую она так настойчиво протягивала мне. Я, свидетель изобретения наркоза, молодой доктор, которого эта история заставила поверить в медицинский прогресс, не смог угадать значимости этих новостей, значимости открытия «контактной инфекции» по Земмельвейсу, необходимость которого назрела годы назад: когда из операционных залов и больничных палат по всему миру была изгнана боль, пришло время избавиться и от выводка губительных раневых инфекций.

Я понимал так же мало, как и прославленные обладатели кафедр крупнейших европейских университетов, которые к тому же поставили крест на достижениях молодого Игнаца Земмельвейса и подняли его на смех. Так же, как и я отложил в сторону и забыл пришедшее из Киля письмо, они определили статьи и доклады об открытии венского врача в пыльную стопку квитанций и актов.

Сегодня это кажется непостижимым, но это факт. И этот факт лишний раз доказывает, насколько все мы, за редким исключением, рабски зависимы от глубоко укоренившихся или, по крайней мере, привычных представлений, и как сложно нам бывает принимать новые идеи, в особенности если эти идеи кажутся нам слишком простыми, чтобы разрешить проблемы, которые кажутся нам слишком сложными.

История этого изобретения напоминает северную эпическую сагу, одну из тех, которую другой бы назвал трагической.

Двадцативосьмилетний Игнац Филипп Земмельвейс, подающий надежды врач с венгерскими корнями, рожденный в немецком Офене, становится в феврале 1846 года ассистентом при Первой акушерской клинике в Вене. До того самого момента молодой человек никогда не занимался акушерством и никак не мог подозревать, что, придя в ту клинику, он сделал шаг навстречу своему жизненному предназначению. И уж тем более он не мог знать, что эта счастливая, казалось бы, находка, обернется для него величайшей трагедией. Гордость и научные интересы позволяли Земмельвейсу согласиться только на определенный пост, и потому он принял почетную должность ассистента, раз уж ее посылала судьба.

Земмельвейс заступил в свои обязанности с почти детской беззаботностью, которая сохранилась со времен студенчества. Но уже через несколько месяцев он полностью преобразился. Прошло совсем немного времени, а от его веселости не осталось и следа – он стал взрослым, серьезным человеком и нашел пристанище в лабораториях и библиотеках среди научных трудов.

Когда он только начинал работу в клинике, послеродовая лихорадка была для него не более чем медицинским термином, плачевным, но слишком часто наблюдаемым следствием родов. По состоянию на середину XIX в. акушерской науке было так же мало известно о причинах послеродовой лихорадки, как и о причинах всей совокупности раневых инфекций. Это незнание, эта молчаливая покорность и отношение к послеродовому воспалению как к явлению неизбежному и даже самому собой разумеющемуся было присуще так же и Земмельвейсу. Оно было впитано им за время учения и практики. Но это убеждение крепко сидело в его мозгу до тех самых пор, пока он сам не столкнулся лицом к лицу с этой смертоносной болезнью.