Век гигантов

— Поори у меня! — внушительным басом предупредила «безволосая лягушка». — Я те поору… белая крыса!..

Последние два слова были произнесены на языке плиоценщиков, их поняли все. Николка пожалел о своем промахе. Сзади него раздались приглушенные восклицания ужаса; ребятишки, не без юмора взиравшие на предыдущую сцену, один за другим «на цыпочках» поспешили оставить площадку; женщины закрыли лица руками и прижались к земле; группа старейших и инвалидов передернулась, как от сильного электрического разряда. Сам Айюс побледнел и вытаращил ошалелые глаза, словно ему не хватало воздуха…

Несколько минут стояла отвратительная тишина. «Пропаду ни за грош ломаный», — сообразил Николка и заговорил, обращаясь к посеревшим охотникам:

— Храбрые братья, мы приехали сюда, неся в сердцах великое добро. Мы хотели дать старикам хорошую пещеру, обильную пищу и безопасную жизнь. Старики приняли нас гневными словами. Старики не захотели слушать «новые слова» Къколи. Айюс — злой старик — обругал Къколю шакалом, лягушкой и мышью. Къколя обругал Айюса белой крысой… Пусть старик скажет, что Къколя — не шакал, не лягушка и не мышь. Тогда Къколя скажет, что старик — не белая крыса; тогда Къколя скажет свои новые слова, и старикам будет хорошо, женщинам будет хорошо, детям будет хорошо…

У охотников лица покраснели, выправились угнетенные позы, заблестели потускневшие было глаза. О, маленький вожак умел говорить! Его речь журчала, как прохладный ручеек в знойной пустыне; логика его слов действовала ободряюще. Никто из арийя, даже сам Айюс, «умудренный годами», даже этот великий старец, проживший 150 зим, не мог так красноречиво, так убедительно и так плавно говорить… Когда говорил Къколя, его речь завораживала и своей формой и своим внутренним содержанием. Длинная, плавная и красивая речь гипнотизировала дикарей, как глаза аметистового питона…

Маленький Къколя учитывал все это прекрасно. Не в первый раз приходилось ему уничтожать панику разумными словами. Теперь он нарочно не употреблял русских слов, принятых в обиходе коммунаров, но непонятных старцам. Его речь, хотя он и повернулся лицом к охотникам, в той же мере предназначалась сейчас и для остальных слушателей. Николка продолжал говорить, чувствуя за спиной возрастающее к себе внимание, переходившее в благоговение.

— О храбрые мужи! Мы покорили лошадей, мы заставили Ду-ду — мастодонта работать, мы построили себе большую пещеру, мы провели воду из реки, мы умеем делать сверкающие, как солнце, топоры… Мы много-много умеем делать такого, чего старикам не снится… Къколя говорит свои новые слова. Вот они, новые слова (оратор по внутреннему побуждению изменил прежнее свое намерение и повернулся к старцам). Слушайте, о старики, новые слова, — слова Къколи — первого вожака великих охотников.

Коммунары имели полное право гордиться своим вожаком. Как же! Ведь он заставил-таки грозных старцев слушать себя, да еще как слушать. Глаза, опушенные мохнатой сединой, прямо впились в рот искусного оратора… Къколя говорил:

— О старики! О мужи, без ног, без глаз и без рук! О женщины — старые и молодые! Охотники пришли к вам и принесли доброе свое желание. Охотники хотят видеть вас каждый день сытыми, одетыми и в тепле. Охотники считают, что так нужно по справедливости, по заветам «пъпа арийя»… Охотники покорили себе огонь, страшный огонь. Огонь служит теперь охотникам, как топор служит руке. Огонь отгоняет хищных зверей, пугает лесных людей, — врага, уничтожавшего женщин и детей арийя. О старики, слушайте обоими ушами и раскрытым сердцем! Хотите жить, не зная страха, не зная голода, холода и хищных зверей? Отвечайте! Къколя сказал свои «новые слова». Къколя ждет ответа. Охотники ждут ответа…

Николка кончил и внимательно осмотрел лица коммунаров: на них уже не было страха, было восхищение и беспрекословная готовность исполнять какие угодно приказания маленького словоискусного вожака. Старики имели подавленный вид. Айюс беспокойными жестами выдавал свой душевный разлад; его мысли прыгали, как распуганные блохи. Но вот он поймал нужную и заговорил, стыдясь тяжелой неповоротливости своих слов:

— Маленький голый человек сказал хорошо. Куда зовет нас маленький человек? Где находится его добро? Айюс стар, как слон. Айюс много видел. Айюс знает обман. Большой обман! Двадцать зим прошло от большого обмана. Маленький человек — Къколя — хочет повторить большой обман. Пусть покажет Къколя свое добро. Пусть глаза старого Айюса увидят. Много говорил Къколя, пусть немного покажет…

Николка, несмотря на туманность речи старика, понял все: старик требует от него доказательств, старик боится обманчивых слов. Обман — вообще редкое явление среди арийя, но кто-то жестоко надул старика двадцать лет тому назад.

Хорошо! Николка даст требуемые доказательства. — Пусть охотники оседлают лошадей. — Это будет первое доказательство.