Век гигантов

— Мъра! Мъра! — отвечали дикари, восторгов особенных не выявляя и дивясь беспокойному поведению маленького вожака. Море у них было связано с понятием смерти. Море скрывало за собой их родину, теплый юг. Море безжалостно уничтожало смельчаков, уходивших вплавь далеко от берега. Когда оно гневалось, то выплескивалось с бешеным воем из своей гигантской чаши, уничтожало все вокруг себя, крушило вековые деревья и отрывало от берега громадные скалы. Одним словом, это был страшный и загадочный враг, против которого ни дубинка, ни топор не действовали и которого, если желаешь остаться живым, нужно избегать во всех случаях жизни. Поэтому радоваться, глядя на него, конечно, не приходилось, и дикари отнюдь не радовались.

Берег изогнулся крутой дугой на запад. Исчез обрыв. С левого бока теперь плескалось море, с правого — тянулась широкая песчаная отмель, заканчивающаяся невысокими скалами. Скалы были изъедены и изрыты волнами, доходившими до них в бурю или во время прибоя. Следы оленя от моря повернули к скалам.

— Руд! — крикнул остроглазый Мъмэм, заметив капли крови на камнях. Кровь сопутствовала следам, и чем дальше уходила кавалькада, тем многочисленней становились кровавые пятна. За скалами лежала степь. Здесь Николка перестал видеть и следы и кровь; но краснокожие видели их по-прежнему, а собаки, кроме того, чуяли свежий запах оленя. По твердой высохшей почве кони ускорили бег. Соперничая в быстроте с ветром, охотники в полчаса покрыли десятка два километров. Неожиданно Мъмэм, возглавлявший кавалькаду, на полном ходу остановил лошадь и соскользнул к земле. Поднявшись с испачканным пылью носом, он сказал тревожно:

— Здесь стояли люди. Пять человек стояло, ух-хао…

Никаких следов не было видно, но Мъмэм продолжал утверждать:

— Пять человек; они нехорошо пахнут, ой-йе! Пахнут не как арийя.

Каждый плиоценщик счел своим долгом удостовериться в показаниях вожака. Тринадцать носов поочередно склонились к сухой почве и тринадцать глоток заверили:

— Пять человек, ой-йе!..

— Куда они ушли? — спросил Николка.

— Пять человек не умеют охотиться, вах! — отвечал Мъмэм. — Пять человек устали догонять оленя и вернулись обратно. Здесь они отдыхали и думали. Плохие охотники, ох-хе!..

— Надо проследить их до самого жилья, — сказал Николка.

Коммунары азартно вскочили на коней, в них проснулся дикий боевой пыл. Николка выдвинулся вперед, совсем не желая, чтобы с новыми охотниками произошла стычка. «Надо заставить плиоценщиков уважать себе подобных, — думал он. — Трудовое содружество, а не война должно быть написано на наших знаменах».

Благодаря собакам дикари избегали неприятной обязанности вынюхивать землю для дальнейшего следования. Собаки бежали уверенно: к следам оленя присоединялись другие следы — его преследователей. Степь оборвалась громадным оврагом, диким и унылым. Мъмэм узнал местность.

— Там, — сказал он, сокрушенно махнув рукой вверх по оврагу, — там старики.

Но следы шли вниз, а не вверх. К ним вскоре подошли новые следы — целой охотничьей дружины. Коммунары поспорили и остановились на цифре «50».

— Пятьдесят человек — это слишком много даже для дружественной встречи, — сказал Николка и заставил своих товарищей быть более осторожными.

Овраг был длинен и завален острыми ребристыми камнями. Лошади то и дело спотыкались, неподкованные копыта сильно страдали, и всадники принуждены были ехать медленно. Олень давно отделился от общих следов и ушел в сторону, вверх по крутому скату; охотники оставили его без внимания. Только часа через два окончился опостылевший всем овраг. Песчаные холмы-дюны закрыли горизонт; за дюнами развернулось безбрежное море.

— Вот так фунт! — Николка был поражен до глубины четвертого желудочка в мозгу, где, по свидетельству Скальпеля, находится центр дыхания и кровообращения. У него захватило дух и учащенней забилось сердце: многочисленные следы ног на мокром песке уперлись в самую воду и здесь пропали…

Краснокожие в первую минуту растерялись, во вторую — нашлись:

— Ох-хе! Глупые охотники потонули в море, вах, вах!..

— Глупые те, кто говорит глупые слова, — проворчал Николка.

— Нет, друзья мои, тут пахнет навигацией, — сказал он через несколько минут, когда обнаружил в песке желобоватые вдавления, как бы следы вытащенных на берег лодок.

— Навигация очень первобытная, но все же навигация, — еще добавил он, поняв, что вдавления на песке произведены стволами деревьев, и открыв в море, саженях в 200 от берега, темную холмистую полоску.

— Это остров, — сказал он себе и попросил остроглазого Мъмэма посмотреть как следует вдаль на горизонт.

— Там лес и горы, — подтвердил его открытие великан.

— Там… люди, — прибавил Ург, нюх которого мог поспорить с нюхом собак, — они скверно пахнут, эти люди. Это — новые охотники.

— Нам здесь больше нечего делать, — резюмировал Николка. — Поворачивайте лыжи. Мы отдадим им визит, когда у нас будет лодка.