Век Филарета

       — У Михайлова, видно, рука в консистории есть... Пиши. «И священник немало виноват, что в церкви бранил пономаря не­прилично и по гневу, без особенной нужды оставил службу... а при том и о поступке пономаря не донес своему начальству. Посему послать его в монастырь для исправления и наставления в благочинном и благоговейном поведении... на две недели».

       —  Прошение священника села Апраксина Иоанна Алексеева о дозволении получить имение брата его, пономаря Калязинского уезда, села Леонтьевского, после коего осталась одна только жена.

       — Ай да пастырь! Одна жена... Пиши. «Объявить просителю, что делу сему есть свой суд не у меня... а моя на сие резолюция та, что я с прискорбием вижу священника, имеющего место и доход и желающего взять последнее у беспомощной пономарской вдовы, своей невестки, и что я нимало не советую идти за таким делом в суд, хотя оно и может быть выиграно, чтобы не прогневать Судию вдовиц, живущаго на небесах...» Вели закладывать. После обеда поеду в Троицу. Да, вчера владыко Иннокентий долго ждал меня, сидел, сидел, а из вас никто не догадался хоть чашку чаю предложить. Хороши!..

       Вечером в лавре, уже после всенощной, за чаем в митрополичьих палатах владыка не удержался и рассказал о прошении отца Иоанна как примере нетребовательности иерея к себе. За столом с ним сидели ректор духовной академии и наместник

лавры.

       — Владыко, давно хочу просить вашего позволения на благое дело,— сказал наместник, архимандрит Афанасий.

       — Что такое?

       — Дозвольте снимать копии с ваших резолюций, кои столь поучительны и назидательны... А то ведь изустно по Москве пе­редаются.

       — Отче, я преосвященному Иннокентию все время повторяю, чтобы консистористы смотрели за моими резолюциями и, ежели что найдется несообразным с делом, прежде исполнения докла­дывали. А вы... Впрочем, за них надобно отвечать перед судом Христовым, так что небольшая беда, что будут их судить и пе­ресуживать люди. Сколько угодно!.. Как ремонт идет, отец на­местник?

       Начатый с приходом Филарета на епархию ремонт Успенского собора, ограды, академического корпуса и монастырской плотины двигался туго. Наместник многое забывал обговорить с архитек­тором, излишне доверялся подрядчикам и робел признаться в ошибках.

       — Виноват, владыко,— развел руками Афанасий.— Стену в академии переложили, а сырость не проходит. Я уж совсем пал духом. Всяк советует свое. Хотел было приструнить одного, а он в ответ: что-де вам новая крыша, монах и в поле должен молиться. Дерзки очень!

       — И дерзок, а прав. Строим стены каменные, а печемся ли о созидании храма в душе своей. От них же первый есмь аз... Но, отец наместник, не дряхлейте душою, а укрепляйтесь верою и надеждою. Без Него ничесоже сотворим, однако с Божию по­мощью дело делать нам. Вот извольте видеть...

       Митрополит достал из портфеля бумагу и показал ее.

       — Отец наместник, или вы притворяетесь не знающим счета, или думаете, что я далее трех считать не умею. Как можно пред­ставить смету на переделку лавок и не указать, сколько лавок! Разве для того, чтобы начальник, завязав глаза, утвердил смету. А там пускай после смеются, то ли над казначеем соборным, то ли надо мною. Да куда ж вы смотрите?

       — Виноват, владыко,— кротко сказал Афанасий.

       — Теперь об отце Варсонофии. Как его прислали из Питера, так он и баламутит воду. В храм по-прежнему не ходит, перевод на хлеб и квас его не образумил. Хватит. Проводите его из лавры с миром. Объявите повеление после литургии, а бумаги после оформите.

       — Будет исполнено.

       — Теперь о наших. Без крайней надобности не отпускайте иноков из монастырских стен. Ни к чему это... Мне донесли, что на правом клиросе в Успенском соборе смех раздается. Вразумите вы их, отец наместник! А тех, что у гроба ссорились, пришлите ко мне. Если уж мы в лавре не будем вести себя бла­гоговейно, чего с мирских спрашивать!.. Что с пьющими?

       — Сделал внушение им, владыко, и перевел на хлеб и квас. Двое образумились, а вот Олимпий...

       — Так передайте ему, что удалим, коли не исправится. По­шлите его свалки разбирать, а то под стенами у нас хоть не подходи... Принц Ольденбургский написал мне, что при посе­щении академии слышал запах табака. Что скажете, отец Поликарп?.. - Митрополит не дождался ответа от ректора и тяжело вздохнул,— Купцы московские предложили мне построить новую гостиницу для лавры. Большую. Дело хорошее, но надо все об­думать.

       —  Вы бы мне в помощь кого назначили, владыко,— проси­тельно сказал архимандрит Афанасий.— Трудно мне, слаб стал.

       —  Подумаем вместе, отче...