Век Филарета

Из тёмного угла послышалось фырчание.

   — Вы особенно должны меня понять, отец Александр. — Муравьев обращался тоном уважительным (однако и поучительным) подчёркнуто к Горскому, хотя адресовал свои слова троицкому наместнику. — Наша Церковь, держась Никейского исповедания, ещё не раздружилась ни с истиною, ни с апостольской благостию, но уклонение в социальность не приведёт ли нас к разрушению завещанной нам святыми отцами полноты религиозной веры и благочестия? Уступки миру сему не приведут ли к умалению веры? Всё встаёт вперемежку. Как на лондонской выставке: святые иконы и пенька!.. Здесь люди свои, поделюсь. Заезжал в этот раз к святителю нашему и попенял ему: зачем дал митрополичий хор выступать в ремесленном училище? Стоит ли ублажать мальчишек, принижая святое? Отвечает: Лямин-де меня уговорил, два раза я отказывал, на третий согласился. Это тот самый Лямин, который в митрополичьей карете раскатывает по всей Москве, останавливаясь то у кабаков, то в сомнительных местах. Какое искушение! Что с того, что он городской голова...

   — Молчи! — вдруг прогремел голос отца наместника. — Молчи!

Муравьев и его слушатели оторопело оглянулись на вставшего во весь рост отца Антония. Белоснежные копна волос и длинная борода, из-под которой поблескивал камнями наперсный крест, высокая, массивная фигура архимандрита, с воздетой правой рукой, придавали ему сходство с библейскими пророками.

   — Один старик дал другому старику шестёрку лошадей — потешить самолюбие. Один мягок, другой слаб — что ж, клеймить их за сие? А не ты ли, Андрей Николаевич, грозил высокопреосвященному обрушиться на нас хуже Белюстина — за что? За три ступеньки, не понравившиеся на Троицком подворье в Петербурге! Нашёлся и на нас, грешных, судия!.. Сколько лет ты подле святителя, а сознаешь ли, что есть Филарет?.. Святой Варсанофий в шестом веке свидетельствовал, что лишь молитва трёх святых мужей удержала мир от катастрофы. Ибо сказано, что каждое отдельное лицо, преодолевшее в себе зло, этой победой наносит поражение космическому злу столь великое, что следствия его благотворно отражаются на судьбах мира. Быть может, и наш владыка живёт той божественною силою, коя созидает и содержит мир во времена смутные и грозные. А ты!..

Муравьев сильно покраснел. Он не привык к резкостям в свой адрес, и будь на месте отца наместника любой иной иерей или архиерей, Андрей Николаевич сумел бы его одёрнуть, но упрёк Антония оказался во многом справедлив. В попытке выйти из неловкого положения Муравьев попытался не уронить достоинства.

   — Несмотря на вашу крайнюю... э, горячность, отец наместник, готов вам уступить... э, в частности. В целом же мысль моя состоит в том, что при сохранении отдельных высоких и даже высочайших образцов монашества — мы все их знаем! — в наше время теряется значение клира, и прежде всего монашества, как служителей Небесных. Пропадает смирение! Иду сегодня по лавре и вижу, как простой монах крестит простолюдинов и даёт руку для целования, будто не знает непозволительности сего для не облачённого иерейским саном. Или возьмите, к примеру, всем известного...

— Нет! Не дам тебе чернить монашество! — потише, но с тем же чувством воскликнул отец Антоний. — Монашество есть истинное христианское подвижничество. Все мы сотворены одинаковыми, все питаем и греем плоть свою, но люди мирские не отказываются от антрактов, выходят из-под закона Христова духа, отдыхают и развлекаются на распутиях жизни, а потом вновь могут обратиться к закону Христову. Не то монах. Он не соединяет воду с огнём. Он ставит крест над своим движением вперёд, над всею жизнию своею. Встречаются недостойные и среди нас, кто без греха, но они не в силах умалить служение воинов Христовых. Пример обуянного гордыней Бухарева, вышедшего из монашеского сословия и даже... Мужики говорят: высок каблучок, да подломился на бочок. Так вознёсся в пустой мечтательности, что принялся угождать духу века сего, позабыв о своём единственном служении... Что с того? Всякое увидишь в большой реке, а всё ж таки, пока вода чиста — река питает и очищает... Не вознестись пред тобою пытаюсь я, брат мой Андрей, — отец наместник понизил голос и с непривычной мягкостью обратился к Муравьёву, — но указать на разные пути, на коих мы пытаемся стяжать дух мирен...

Отец Антоний тяжело опустился в кресло и шумно передохнул. Гости его не решались вымолвить слово и отводили глаза от растерявшегося Муравьёва. Казалось бы, как можно сказать такое в лицо известнейшему в России духовному писателю, путешественнику по святым местам, удостоенному антиохийским, александрийским и иерусалимским патриархами титула попечителя Восточных патриарших престолов? Но сам Андрей Николаевич в мгновенном озарении вдруг понял справедливость упрёка и не стал оправдываться.