— Благодать удерживает нас от зла. Попущение предоставляет собственной воле. Вот тут-то мы и узнаем, иные горьким опытом, сколь опасно предаваться ей и сколь надёжнее полагаться во всём на волю Божию.
Владыка встал, и Сушков мгновенно вскочил с дивана.
— Довольно на первый раз. Боюсь, утомил вас своей некороткой беседой. Дня через три-четыре, если вам не скучно со мною, пожалуйте об эту же пору.
Митрополит преподал благословение и проводил Сушкова до лестницы. Как мил и близок показался ему этот двадцатилетний мальчик, прямодушный и чистосердечный, но запутавшийся в сетях мирской жизни. Такой мог бы быть его сыном... Оборвав пустые фантазии, Филарет потупил взгляд, но не удержался и посмотрел на Николая, быстро сбегавшего вниз по лестнице. Хотелось, чтобы тот ещё раз глянул, чтобы улыбнулся. Но Сушков не поднял головы. Филарет отпустил перила и направился в комнаты. Ну, что расчувствовался! Всяк человек одинок. Мы уходим от родителей, а дети уходят от нас. Один лишь Господь всегда готов принять нас... И зачем шаркать ногами, не старик ещё!.. Дела об униатах ждут. Работать надо!
Молодой человек вышел в некотором головокружении. Он сел в поджидавшую карету, но при подъезде к Триумфальным воротам выскочил и пошёл пешком. Что-то новое, большое, доброе, тёплое распирало его изнутри. Он не чувствовал, идёт ли он или плывёт над землёю, пока чей-то окрик не остановил его на краю Патриарших прудов.
«Да что же это со мною?» — недоумевал Николай. Прожитые двадцать лет, казалось, принесли опыт и знания, и вдруг оказывалось, что все годы были лишь предвестием новой, подлинной жизни, которая открылась в покоях московского митрополита... И вмиг вспомнилось слышанное давным-давно от матери и няньки о радости вечной жизни и пустоте мира сего, и посеянное зерно веры зашевелилось, давая робкий росток.
Дома на Молчановке, в тихом бело-жёлтом двухэтажном особняке, его нетерпеливо ждали. В гостиной ярко горели свечи. Слепая тётка Авдотья Николаевна только подняла голову, а брат Андрей и сестра Прасковья так и бросились к нему навстречу. Он любил их, ценил их доброту и снисхождение к себе, но лишь сейчас осознал, как был глуп, когда улыбался над их наивно простой верой. Да ведь только так и можно верить. Только так!
До полуночи Николай рассказывал о беседе с митрополитом, припоминая все слова владыки, его интонацию, его молчание, а родные радовались возвращению блудного сына.
Бумаги, бумаги... Кипы больших и малых бумаг, желтоватых и голубоватых, грубо-плотных и тонких, с водяными знаками, исписанные то чётким писарским почерком с редкими замысловатыми росчерками, то скорописью дворянских знакомых, то корявой рукою сельского грамотея. В них официальные извещения и повеления, новости о лицах государственных и частных, донесения консистории, послания от генерал-губернатора, оправдания и прошения духовенства. И на всё требовалось его внимание и время.
— От князя Дмитрия Владимировича Голицына об удалении священника Волоколамской округи села Новлянского Ивана Павлова, — докладывал секретарь.
— За что? — Владыка сидел в кресле, прикрыв глаза. В сложенных на коленях руках чётки. Обмороженные от постоянных благословений зимою руки болели, поэтому владыка и дома носил нитяные перчатки.
— За внушение крестьянам той же округи сельца Штонок и деревни Новиковой неповиновения помещику их, генерал-майору Рахманову.
— Пиши. «На основании узаконения о священно- и церковнослужителях, замешивающихся в делах о непослушании крестьян, священника Новлянскаго от исправления при сем месте должности немедленно удалить до решения дела... с предоставлением половины доходов ему на пропитание, а другой — исправляющему его должность... для чего и назначить из ближайших священников благонадежнейшаго. Засим вызвать Новлянского в консисторию, допросить и, что покажет, представить, а его между тем содержать под надзором и в испытании его образа мыслей и поведения в Сретенском монастыре впредь до предписания. О сём его сиятельство от меня уведомить».
— Определение из консистории: «Отослать диакона Рузской округи села Алексина Василия Иванова за невоздержанную его жизнь в Можайский Лужецкий монастырь на полгода в чёрную работу».
— Помню его. Глас хороший... Покаялся он?
— Да.
— Пиши. «Решение справедливо. Однако из снисхождения, в уважение непринужденнаго признания, два месяца убавить. На пропитание во время подначальства давать половину дохода.
— Определение из консистории: «Оштрафовать священника Подольскаго уезда села Салькова Благовещенской церкви Василия Михайлова положением ста поклонов в Чудовом монастыре за ссору в церкви с пономарём означенной церкви Петром Андреевым, а сего пономаря за ту же ссору, буйство и нетрезвую жизнь отослать в Екатерининскую пустынь на два месяца на монастырские труды».
— Кто донёс о сём?
— Ктитор. Ругались-то они почём зря во время службы.