Век Филарета

— Цель общества состояла и состоит именно в том, чтобы нести слово Божие повсюду, не минуя и тех мест, кои не имеют внешнего благолепия, как и сам Иисус Христос не гнушался входить в дом прокажённого и беседовать с мытарями и грешными. Цель общества — доставить душеспасительные книги Писания каждому желающему на том языке и наречии, на котором он удобнее разуметь может... Недоумевающие же о действиях общества, дабы сомнение их не обратилось в несправедливое осуждение невиннаго и добраго дела, пусть примут труд внимательно исследовать то, о чём сомневаются. Для чего сие новое заведение? — спрашиваете вы. Но что здесь новое? Догматы? Правила жизни?.. Сие не вносит никакой новости в христианство, не производит ни малейшего изменения в Церкви. Но для чего сие заведение иностраннаго происхождения? — говорят ещё. В ответ на сей вопрос можно бы указать любезным соотечественникам на многая вещи, с таким же вопросом, — не удержал тяжёлого вздоха архиепископ. — Бог Слово да ниспошлёт мощное благословение Своё на всякое благонамеренное усилие к распространению между человеками слова спасения и разума, яже по благочестию.

Знал владыка о начатой Шишковым против него войне. В Москве расходились написанные Степаном Смирновым листочки о «небывалых заблуждениях» московского архипастыря. Собрат Смирнова, иерей из храма Ризположения осмелился в своих проповедях намекать на «ошибки» высокопреосвященного. Говоря военным языком, то была пристрелка. Когда же государь, дважды проезжая мимо Москвы, не заехал в неё, владыка понял, что вот-вот грянет прицельный удар.

В эти дни Филарет перестал давать для прочтения и списывания свои проповеди, что огорчило его почитателей. Одному из своих московских знакомых архиепископ псковский Евгений Казанцев писал: «...о поучениях вашего архипастыря не печальтесь, что не даёт читать. Они будут тем чистейшее золото, что льются теперь через огонь. А придёт час — и будут на свете».

Давние друзья Филарета переживали за него и молились. В июле владыка Евгений писал тому же московскому священнику: «От Вас наносят все невесёлые новости, будто, будто, будто... Пора бы им утихнуть. Видно, враги не уснут, пока не насытятся кровлю. Да хранит Вас Господь. Цену почувствуете, когда лишитесь. Но да сохранит Господь от столь несоразмерной кары».

Тем временем в Санкт-Петербурге делу духовного образования придали обратный ход.

6 ноября в шестом часу пополудни в митрополичьи покои Александро-Невской лавры пришли граф Аракчеев и министр Шишков. Их старания достигли цели.

   — Ваше высокопреосвященство! — начал свою речь Шишков. — Государь император соизволил приказать нам рассмотреть вопрос об издании, вернее — о прекращении издания всяких Известий Библейских обществ и филаретовского катехизиса. Его величество указал на необходимость согласования сих мер с вами.

   — Так Библейские общества закрывают? — прямо спросил митрополит Серафим. Он смотрел на неугомонного седовласого адмирала и недоумевал. Вот ведь, на семьдесят первом году женился, да к тому же на католичке и польке Юлии Любичевской, к постам относится пренебрежительно (в отличие от князя Александра Николаевича), а поди ж ты — какой защитник православия.

   — Гласного повеления нет, — с сожалением ответил министр, — однако же с переменой министерства просвещения намерение склонилось к тому, чтобы о них не упоминать. Какой толк издавать об них вести, ежели от них открывается явный вред?

   — Но, ваше высокопревосходительство, — возразил митрополит, — за этот год собраны уже подписки на сей журнал. С января я велел его прекратить, но до января — продолжить.

   — Там, где дело идёт о вреде, наносимом вере и нравственности, можно ли попускать утверждаться оному для сбора некоторого числа денег?

Митрополит взглянул на молчащего Аракчеева, одно присутствие которого как бы освящало именем государя всё здесь произнесённое, и решил более не прекословить.

   — Будет исполнено. Я прикажу, — сказал он. — А что до катехизиса, то содержащийся в нём перевод со славянского Священного Писания и молитв всё ж таки полезен. Известно, что многие у нас славянского языка не понимают.

   — Как! — вскипел Шишков. — Кто из нас не разумеет церковной Службы? Разве только один, отрёкшийся от отечества своего и забывший родной язык свой!.. И нужно ли на сем столь неосновательном мнении основывать надобность разделения языка церкви с языком народным? Сие породит лишь ереси и расколы!

   — Да куда ж деваться нам с таким множеством напечатанных книг? — растерялся митрополит от адмиральского напора.

   — Не о деньгах идёт дело, — негромко сказал Аракчеев. — Пусть их пропадают, лишь бы остановить и сколько можно отвратить сделанное зло.

   — Ваше сиятельство, катехизис утверждён к печатанию Синодом. Просто запретить его нельзя.

   — Не беспокойтесь, ваше высокопреосвященство, — резковато перебил его Шишков. — Мною поручено написание критики катехизиса.