Век Филарета

Не все шли к нему. Иные робели, иные опасались строгости, а других он и сам не допускал, руководимый внутренним даром предвидения. Как-то через московских барынь, близких к его кружку, владыке стало известно о Николае Сушкове, сосланном по высочайшему повелению на Кавказ за участие в дуэли. После заключения в Тираспольской крепости император велел послать его в Москву для понесения заслуженной епитимии. Между тем молодой человек мучился метаниями от полного неверия до желания веры, а утвердиться ни в чём не мог.

Думая о всех и помогая всем, как легко не подать руку одному, пренебречь одной душой, потерявшейся в сём шатком веке. Филарет передал через Аграфену Ивановну Жадовскую, с малолетства знавшую преступника, чтобы Сушков зашёл к нему как-нибудь вечером на чаек.

– Мне жаль вас. С вами случилось великое несчастье, – начал разговор митрополит.

– Да-с. Но предвидеть его было невозможно.

– Обиду, нанесённую вам, – да, однако же последствия ссоры зависели от вас.

– Как! Да возможно ли оставить обиду без наказания, остаться навсегда обесчещенным и прослыть за труса? Помилуйте, владыко, я не монах.

– А я не рыцарь. Ваших рыцарских узаконений не признаю. Понятия о чести и бесчестии – не христианские. Церковь учит прощать обиды, молиться за врагов, воздавать добром за зло.

– Всё это, владыко, нравственно говоря, прекрасно. – Сушков сдерживался в словах, но чувствовал себя на удивление просто с митрополитом, таким величественным при службе в храме. – В свете это неисполнимо. Свет требует, чтобы всякое посягание на нашу честь, всякая дерзость была обмыта от бесчестия в крови.

– Какое ужасное, какое бесчеловечное требование! Дикое не только для христианства, но и для язычества… Скажу, не обинуясь, что поединщик в глазах церкви не только убийца, но и самоубийца.

– Помилуйте!

– Позвольте. Он убийца, если вышел на ближнего с пистолетом в руке. Он и самоубийца, если добровольно стал против направленной на него пули.

И Сушков впервые увидел с иной точки зрения свой молодеческий поступок, и впервые мелькнуло раскаяние – не в грехе убийства, он не хотел убивать, а в той нетерпимости, с которою он отнёсся к злым насмешкам несчастного уланского поручика. Он поднял глаза и встретил участливый взгляд митрополита.

– Лучше перенести мирской лукавый суд и ложный стыд перед неразумными людьми, ослеплёнными ложными мыслями, нежели суд своей совести и стыд перед Христом. Он, Господь Всемогущий, преподал нам, бедным и слабым, пример смирения и самоотвержения.

– Оно бы лучше… Но я готов покориться обстоятельствам, а не кому-то… Смело сознаюсь, в душе я фаталист. Удары судьбы я готов выдержать стоически. Два месяца в крепости принудили меня к этому.

– Стало быть, вы магометанин?

– Почему же? Ведь и христиане верят предопределению. Ведь это одно и то же.

– Не совсем. Основание испытаний Божиих лежит на дне нашей души. Испытание нужно не для Всеведущего Бога, а единственно для нас. Оно открывает нам наше ничтожество, уничижает нашу гордость, сдерживает наши страсти, научает нас терпению, ведёт к смирению и покорности воле Божией. Вот для чего нужны нам испытания…

Собеседники забыли о чае. Высокие чашки белого фарфора курились паром, пузырьки пены образовались на поверхности, наконец и они растаяли.

– …И апостолы подвергались испытаниям. Пётр утонул бы в море, если бы Господь не простёр к нему руки. Некоторые из учеников устрашились бури.

– Что ж мудреного, что они испугались? И что это доказывает?

– Это доказывает, что вера их была нетверда. Испытание же не допустило их до опасной самоуверенности, самонадеянности в вере.

– Извините, высокопреосвященнейший… Конечно, мнение ваше я не могу отвергнуть… И пример из древнейшей поэмы в мире… Знаете, я когда слышал чтения из Книги Иова, признаюсь, в голове мелькали мысли сходные…

– Вот видите. Хорошо, что хотя и не читаете Святое Писание, но слушаете церковное чтение.

– А я с детства уж не знаю как и отчего, только привык обращаться к Николаю Чудотворцу… Право, и не думаешь, а что-то внутри тебя говорит… Только, владыко святый, искушения к нам приходят от искусителя!

– Конечно. Но Господь попускает и искушения и испытания. Нам дана свободная воля…

– Libre arbitre! – вдруг вспомнил недавний выпускник университета.

– …и при свободной воле все наши действия зависят от нас. Так ли?

– Да. Ежели не встречаем противодействия.

– К тому и речь веду. Вы желаете сделать что-нибудь доброе. Искушение наводит вас на недоброе. К чему вы тут склонитесь? К добру? Сила воли поборет искушение. К худу? Воля слабеет, и вы побеждены искушением.

– Оно конечно так… Да не всякому дана такая сила!

– Всякому, кто, не надеясь на себя, смиренно ищет её в молитве. Смиренным Бог даёт благодать… Кончим разрешение ваших сомнений. Бог не стесняет свободной воли в человеке, обращая, впрочем, нередко премудрое наше в безумное, абезумное мира в премудрое… Другими словами, исправляя сделанное нами зло и направляя последствия самих заблуждений к благим целям путями неисповедимыми.

– Понимаю.