Век Филарета

– Извольте видеть, дело моё таково… Объезжая по воле государя центральные губернии, завернул я в имение своей тёщи в Нижегородской губернии. Узнаю, что в Арзамасском уезде некое сборище баб и девок объявило себя общиною и на этом основании вымогает у помещиков пожертвования и даже земельные угодия. Разбой, да и только!.. Однако дело оказалось с законной части правильным. Повидал я тамошнего архиерея, владыку Иакова, а он только руками разводит. Я про него знаю, что с сектантами, с раскольниками боролся, но – стар, слаб. И добр слишком, ласков безмерно, не смеет власти своей употребить да и распустить попросту негодящее собрание в Дивееве!

– Так понимаю, ваше сиятельство, что вы печётесь о потере своей земли?

– Формально земля тёщина, но вы понимаете… Степанида Алексеевна дама чувствительная, не выдержала, поддалась на уговоры.

– И большой участок?

– Да не то чтобы большой, полоса на окраине села… но обидно!

– Не совсем понимаю, ваше сиятельство, чего вы ожидаете от меня? Пока волею государя я управляю московскою епархиею.

– Да, владыко, что вам стоит поднять этот вопрос в Синоде – и вынести справедливое решение! Гражданским властям я уже поручил рассмотреть сие дело законным порядком.

Филарет поднял голову и прямо глянул в глаза графа. Вот ведь и не злой человек, и служака верный царю и отечеству, а как дороги ему сокровища земные… Впрочем, ежели в Дивееве действительно возникла лжеобщина – следует разобраться.

– Обещаю вам, ваше сиятельство, что наведу необходимые справки, и, быть может, дело решится без Синода.

Министр ушёл в благодушном расположении духа, уверенный в решении дела в свою пользу. Земли у него было много, но разбрасываться ею он не собирался – надо дочь выдавать замуж и вообще…

Тем временем в Дивеевской женской общине горевали. Основана она была вдовой полковника Мельгунова при церкви Казанской иконы Божией Матери, в селе Дивееве, построенной также на средства Агафьи Семёновны, принявшей в монашестве имя Александры. Ныне в общине пребывали шестьдесят сестёр, коими управляла матушка Ксения Михайловна. Вот на неё-то и набросился в свой приезд граф Закревский, узнав от управляющего о тёщином подарке. Закипев негодованием, он крикнул ей в лицо:

«Ах ты, старая развратница! Людей обираешь!.. Да я тебя в тюрьме сгною!»

Бедная старушка обомлела и упала в обморок. Граф Арсений Андреевич, кипя неизлитым гневом, прошествовал дальше, а сёстры поспешили привести матушку в чувство. Они рассказали о случившемся покровителю общины Михаилу Васильевичу Мантурову, а тот поспешил в Сэров, где передал происшествие старцу Серафиму, по мысли которого и создавалась Дивеевская обитель.

– Что же будет, батюшка? Ну как запретят общину нашу?

– Всё будет хорошо, радость моя, не печалься! Господь может и зло на пользу обернуть.

– Прежде думаю от графа извинений потребовать. Хоть он и министр…

– Мишенька, осуждай дурное дело, а самого делающего не осуждай! Ты как увидишь его из храма-то выходящим, подойди смиренно, не горячась, подойди да и объясни ошибку графу-то. Дескать, община во славу Божию устрояется. Напрасно он оскорбил ничем не повинную старицу Божию. Да поклонись ему! Да поблагодари за оказываемое общинке нашей благодеяние!

Мантуров дождался приезда графа в Саров и точно выполнил слова старца. В первый момент Закревский привычно взъярился, но когда Михаил Васильевич поясно ему поклонился, благодаря за благодеяние общине, совершённое руками его тёщи, граф осёкся. Впрочем, он увидел в этом только попытку примирить его с потерей земли, а примиряться он не желал.

Прошли следствия гражданское и духовное. Оба вынесли заключение о необходимости официального признания существующей монашеской женской обители. Граф Закревский старался не вспоминать о напрасной потере, а владыка Филарет задумывался над сообщёнными ему предсказаниями старца Серафима о некоем особенном значении новоустрояющейся Дивеевской общины.

Казалось бы, какое дело ему, влиятельнейшему столичному архиерею, до далёкого провинциального Саровского монастыря и соседней женской обители? Но чуткое сердце его ведало, как в тишине и смирении совершается тайна Божьего Промысла.

Глава 7 Москва-матушка