Ведьмина топь

– Он наверху, в опочивальне, – заикаясь, выдавил кто-то из присутствующих в зале командиров.

Капитан с проклятиями ринулся к лестнице, ведущей наверх. Ворвавшиеся с ним наёмники бросились к грудам золота и стали набивать им свои заплечные мешки. Таким образом, выход из тронного зала оказался свободным, и командиры, воспользовавшись моментом, толкаясь и сбивая друг друга с ног, бросились наружу, сначала к своему оружию, а затем к своим подразделениям, пытаясь организовать хоть какую-то оборону.

Капитан, прыгая через две ступени, буквально взлетел на ярус замка с опочивальней. Что это тот самый ярус, было ясно хотя бы по тому, что уже на самом входе на него напали сразу два солдата, к которым на помощь от дальней двери устремились еще двое. Правда, последние двое не успели ничем помочь товарищам, ибо пока они пробежали длинный коридор, помогать уже было некому. А затем настал и их черёд. Первый из них попытался достать мечом Капитана, но сразу же рухнул на колени, визжа от боли и прижимая к себе обрубок руки. Второй же оказался более сообразительным и, не ожидая своей очереди, бросился в ближайшую полуоткрытую дверь.

Капитан не стал его преследовать. Он подбежал к двери, от которой бежала к нему последняя пара солдат и, с мечом наготове, с силой ударил по ней ногой. Жалобно скрипнув, дверь распахнулась, и капитан ворвался внутрь.

Ночная прохлада лилась из настежь открытого окна. Девушка стояла у окна, не обращая внимания на прохладу, задумчиво глядя куда-то вдаль. Она была одна, больше никого в комнате не было. Она даже не обернулась на грохот удара и скрип открываемой двери, продолжая рассматривать что-то вдали. Капитан вложил меч в ножны, подошёл и стал рядом с ней. Из окна был виден пылающий лагерь с мечущимися на фоне пожара фигурками, которые то сражались друг с другом, то бестолково бросались из стороны в сторону.

– Он сбежал, – сообщила она, опережая вопрос Капитана, – причём, оказался очень сообразительным. Лишь только в лагере запылал первый же шатёр, как он бросил все свои грубые ухаживания, нашёл простыни, связал их и был по ним таков через окно. Видимо, знал, что против тебя он слабак, и что ты непременно придёшь сюда за ним, если так решил.

И действительно, к большому толстому кольцу, вмурованному в стену, был привязан коней простыни, переброшенной в окно.

– Пойдём отсюда, нам пора, – сказал Капитан, беря её за горячую на ощупь руку, – пока ребята держат оборону, у нас есть время уйти. А эта свинья никуда не денется. Рано или поздно она утонет в болоте, где любит копаться!

Девушка прекрасно поняла, что речь шла о короле, и согласно кивнула головой.

Дальше было трудно. Часть лагеря была разгромлена наёмниками и пылала, но в его нетронутой части, куда успели прибежать командиры и примчался сам король, был наведен порядок, и отряды солдат один за другим устремлялись к пожарищу, стремясь взять его в кольцо. Наёмники прорубались, но их силы быстро таяли.

– Быстрее, быстрее! – бесновался король, – в кольцо их всех и не выпускать никого! Подумать только – проклятые наёмники на чуть-чуть опередили нас. И всё из-за проклятой девчонки! Надо было не церемониться с ней, а сразу перерезать горло! И не упустите похищенное золото!

Король уже знал, что наёмники похитили всё золото, находящееся в тронном зале. Но не девчонка и не золото сейчас было главным для мстительного короля.

– Живым, только живым! – брызгал слюной, выходя из себя, король, – скажите всем, что я озолочу того, кто приволочёт проклятого Капитана на верёвке! Нет таких пыток, каких я не попробую на нём! И я сам буду во главе преследования!

Лишь десятка три наёмников, среди которых были капитан и прикрываемая им щитом девушка, сумели добраться до начала болот, живыми пройдя в сущности небольшое расстояние. За спинами десятка из наёмников висели увесистые мешки, заполненные взятым в замке сокровищем.

– Деваться некуда, идём вперёд! – скомандовал Капитан, и они не пошли, а побежали в глубь болот. Местами под ногами было сухо, местами хлюпала чёрная болотная вода. Однако, оторваться от преследователей у них не получилось. Те постоянно были сзади в нескольких сотнях шагов. Их было много, очень много, невозможно сосчитать.

– Их едва ли не тысяча, если не больше, – задыхаясь, на короткой остановке сказал Капитану один из наёмников, когда время перевалило далеко за полдень, – я попробовал сосчитать, когда мы миновали длинную прогалину, а они затем выскочили на неё. Они растянулись, но не очень сильно. Я сбился на восьмой сотне, затем пришлось убегать. У людей нет больше сил, а есть и раненые. И твоя девушка уже без сил. Кажется, мы пришли к краю. Надо принимать последний бой.

Наёмники с угрюмой решимостью смотрели на своего предводителя. Ни на одном лице не было отчаяния. Это были закалённые в сражениях воины, умеющие с достоинством и жить, и умирать.