Ведьмин зов

Самолет поднялся над Одницей. В море тлели огоньки круизных судов, город сверкал, как гирлянда. По краям темнели горы с сосновыми лесами. Белой полоской прибоя тянулся пляж; Мартин залюбовался — несмотря на боль. Несмотря на тревогу и горечь; мысль о том, что он в последний раз видит Одницу, уже не казалась такой дикой. Он ненавидел этот город — и здесь он был счастлив, как никогда.

Он бы хотел увидеть Эгле хотя бы еще один раз. Хотя бы раз.

х х х

— Эгле, простите, я не… То есть я знала, что вторая жертва «Новой Инквизиции» выжила… Но Клавдий не сказал, что это были вы!

— Не сама по себе «выжила», — Эгле облизнула сухие губы, — меня спасли. Мартин спас мне жизнь, и, если хотите, он спас мою личность. Рассудок в том числе.

— Теперь я лучше понимаю, — проговорила Ивга. — Теперь я… да, конечно.

Горел огонь в камине, покрывались сизым пеплом поленья. Эгле хрипло дышала, сдерживая кашель.

— Я понимаю, — повторила Ивга другим голосом. — Человечество и ведьмы век за веком ведут войну, она то разгорается, то утихает. Мы с вами видели самое длинное в истории затишье. Все эти годы по отношению к ведьмам люди были… если не добры, то не особенно кровожадны. Но страх и ненависть к ведьминому роду никуда не девались, они накапливались… и вылились в «Новую Инквизицию». Не просто убийство — отвратительный ритуал… идея, ставшая ценностью для многих. Абсолютное насилие, вот что люди противопоставили страху перед ведьмами. И тогда ведьмы вспомнили о Великой Матери… и это только начало…

— Не пугайте меня, — сказала Эгле.

— Поздно пугаться. — Ивга улыбнулась, будто опомнившись. — Я хочу вам рассказать то, чего никто не знает. Кроме Клавдия, но он в это не верит… Мне надо кому-то передать… поделиться.

х х х

Клавдий получал сообщения от референта: Мартин вылетел из Одницы. Мартин приземлился в Вижне. Мартин едет из аэропорта во Дворец. За все это время, несколько длинных часов, Мартин ни разу не позвонил Клавдию, ни по служебной линии, ни по личному телефону. В его молчании было нечто зловещее.

Больше всего сейчас Клавдий хотел сорваться с места и ехать к Ивге. Но он должен был говорить с сыном не дома и не в присутствии матери. И, к счастью, полно было неотложных дел, которые удерживали его во Дворце: от Руфуса из Ридны упал, будто камень на голову, рапорт о немедленной отставке, это выглядело как паническое бегство. Ридна оказалась обезглавленной в самый неподходящий момент.

Глубокой ночью Мартин переступил, наконец, порог кабинета Великого Инквизитора, и Клавдий встал, будто его подбросили:

— Что с тобой?!

— Поцарапался.

Неловко действуя одной рукой, Мартин снял крышку с пластикового тубуса для чертежей, вынул серебряный кинжал и положил на стол перед Клавдием.

Да, Эгле Север изобразила эту вещь достоверно и точно.

Клавдий нажал кнопку селектора:

— Врача пришлите, пожалуйста.

Мартин поморщился. Его светлые волосы потемнели, слипшись от пота, и рыжий оттенок, унаследованный от Ивги, стал заметнее.

— Я так понимаю, — сказал Клавдий, — у тебя вопросы ко мне?

— Где Эгле Север?

— В надежном месте.

— Она…

— Она в порядке.

Мартин вдохнул и выдохнул. Сжал зубы:

— А мама?

— С мамой ты превысил полномочия, — спокойно отозвался Клавдий.

— Ты ошибаешься, — тяжело сказал Мартин, — когда доверяешь ведьмам.

— Я доверяю не «ведьмам». Я доверяю некоторым людям.

Вошел дежурный врач из клиники при Дворце. Мартин сел в кресло, врач снял окровавленный бинт с его ладони; Клавдию стало физически больно: рука его сына была пробита насквозь, и рана выглядела скверно.

— Я теперь не смогу играть на фортепьяно? — спросил Мартин с улыбкой.

— Неизвестно. — Врач сглотнул, глядя на рану. — Не исключено, что… если восстановить сухожилия… сможете.

— Тем более странно, что раньше никогда не играл. — Мартин подмигнул, вполне безумно.

— Могу предложить сильное обезболивающее, — после неловкой паузы пробормотал врач.

— Я маркированный инквизитор. — Мартин стер улыбку с лица. — Ни снотворных, ни анальгетиков. Пожалуйста, давайте закончим. Заклейте чем-нибудь, время идет.

Клавдий разглядывал серебряный клинок. Лезвие казалось неестественно чистым — с единственным оружейным клеймом.

— Я бы рекомендовал с этим в госпиталь, — сказал врач, закончив перевязку.

— Спасибо, — сказал Клавдий.

Врач вышел.

— Не волнуйся, — сказал Мартин. — Я прекрасно себя чувствую.

— Вижу. — Клавдий сжал зубы.

— Ерунда, — Мартин снова улыбнулся. — Та ведьма поплатилась сполна, не беспокойся.

Клавдий не узнавал сына. Чужой и страшный человек явился к нему в кабинет. Полный боли. И непредсказуемый.

— Почему ты не сообщил о задержании? Почему ты не выходил на связь несколько часов?! Ты помнишь, что по закону я должен ее допрашивать, а не ты?!

— Оперативная обстановка, — сказал Мартин протокольным голосом, — требовала немедленных действий.

— Ты ее пытал, — сказал Клавдий.

— Да. — Мартин приподнял уголки губ. — Не только ты это умеешь.

— Оно того стоило?

— Еще как. — Мартин жестко, неприятно оскалился. — Я получил важнейшую информацию. Уникальную. По итогам предпринял ряд шагов…

— Объявил мать в розыск?!