Мария поднялась, расправила складки на свободном платье до колен и отряхнула ткань от мелких остатков коры, которая, должно быть, осыпалась с тонких рябиновых ветвей, что теперь красовались по периметру лесной поляны пышными букетами. Теперь, когда младшие послушницы закончили, почитаемые ведьмы ковена заговорят рябиновые ветви, и ни один нечистый не сможет войти на праздник без приглашения. Пройти смогут лишь ведьмаки и ведьмы, чья магия светла и чиста, а также оборотни, которым заранее отправили окропленные кровью Верховной карты Таро.
– Мы у сосен на юге поставили пять ветвей или шесть? – пыталась вспомнить Людмила, когда подруги оставили опушку леса далеко позади, но Мария не могла вспомнить. Ошибись они на единицу, нарушь пятиконечность пентаграммы, и никакая сила Верховной уже не сможет выровнять баланс. Подругам хорошо бы было вернуться да проверить наверняка, не случилось ли глупой ошибки, но Мария, бегло окинув взглядом циферблат часов на руке, тревожилась больше о том, успеет ли переодеться к встрече с Костей и накрасить губы помадой, что выкрала тайком у матери.
– Да пять, – Маша прибавила шаг, видя, как к остановке подъезжает автобус. – Пять, конечно, пять.
– Тебе очень идет это платье, – Ольга давно стояла в дверном проеме, тихо наблюдая за сборами дочери, и только сейчас решилась произнести часть из того, о чем думала, вслух.
А подумать Оле было над чем. Неся бремя Верховной ведьмы долгие сорок восемь лет, она чувствовала, как время неумолимо ускользает сквозь пальцы как песок, и никто не в силах замедлить ход. Близилось время прихода новой ведьмы, что займет ее место и поведет за собой ксертоньский ковен к лучшему будущему, которое создать для местных Верховная так и не смогла.
Сегодняшнее празднование Бельтейна – ее последняя симфония. Семя, что посажено в этот день, станет предзнаменованием новой эры. Вот только Оля будущего уже не планировала увидеть. Истину было сложно и горько принять, но она пыталась, насколько могла. Старалась запомнить каждое мгновение дня, чтобы теплые воспоминания, как пламя от костра, отогревали душу на пути к Лете. Она унесет все, что сможет взять с собой в дорогу. И как бы ни была тяжела ноша, Ольга ни за что не отпустит кадр, где Мария, такая счастливая и взволнованная, прихорашивается к празднику.
– А вот помада плохо подходит к платью, – она направилась к трюмо, где ее дочь дрожащими руками пыталась придать ровный контур губам.
Ольга видела, что межклановые войны только множили проблемы. Верховная мечтала закопать наконец топор долгой вражды и перестать истреблять соседей, которые в последнее столетие лишь оборонялись от новых нападок со стороны ведьм. Ковен испробовал, казалось, все, только бы исправить ошибки предков. Искоренить вампиров и оборотней, что, как чума, разошлись по миру и тайно скрывались среди ничего не подозревающих смертных. Если бы на кону стояли только жизни людей, беда бы обернулась неприятной, но еще терпимой ценой, как пыталась холодно успокаивать себя во время рассуждений Ольга, прекрасно понимая, насколько возросла численность людей после открытия Флемингом пенициллина. Однако была и другая проблема.
Сама Мать-природа чахла. Каждое новое рождение оборотня или же вампира черпало из сердца мира магическую силу, не отдавая ничего взамен, чтобы восполнить потери. Ведьмы были мудрее и чтили основы, на которых держалось до поры хрупкое равновесие. Настало время научить этому и других, в чьих жилах уже текла магия воплощения. Но если не поможет и их со Светозаром жертва, то тогда…
Ольга не хотела об этом думать.
– Если решила стащить помаду у матери, то воруй подходящую, – запустив руку в карман жилетки, она достала тканый платок и принялась осторожно снимать остатки макияжа с губ дочери.
Мария недовольно поморщилась, но мешать матери не стала. Она стояла в напряжении, натянутая как струна, и ждала момента, когда остатки помады останутся лишь в ее памяти да на поверхности платка. «Нужно было стянуть пунцовую», – корила Маша себя, но сделанное нельзя отменить ни одним из заученных заклятий. Юная ведьма боялась, что одно неосторожное слово разозлит мать, и тогда не бывать счастливому празднеству. По крайней мере для нее, а этого она никак допустить не могла после пяти бессонных ночей и исколотых иглой подушечек пальцев. Статус Ольги имел значение лишь в узких кругах ведьм и ведьмаков, отчего денег в семье было на каждый месяц скорее впритык, чем в достатке, а потому рассчитывать на покупку нового платья Марии не стоило.