Ведьмин смех

– Не прикидывайся, будто тебя это совсем не волнует. Меня не обманешь, – Людмила заговорщически подмигнула и придвинулась к подруге ближе. – А что, может, и твой придет…

Мария вздрогнула, точно по всему телу волной разошелся разряд, а затем застыла в безмолвии, с широко открытыми от ужаса глазами смотря на подругу, которая прекрасно знала, почему никто не должен был услышать даже обрывок из их разговора. Особенно последнюю его часть.

– Да что с тобой сегодня? Попридержи язык, а то другие услышат, – она придвинулась почти вплотную к Людмиле и заговорила тише: – Конечно, Костя придет. И тебе кавалера приведет, как договаривались. Так что давай побыстрее закончим и уберемся отсюда. Еще прихорашиваться, а до вечера осталось всего ничего – каких-то три часа.

– Успеешь ты принарядиться для своего оборотня, усп…

Мария не сдержалась и заткнула подруге рот, плотно прижав к губам ладонь. Людмила тут же облизнула кожу мокрым языком, и Маше ничего не оставалось, кроме как отнять руку – настолько мерзко ей было.

Историями о вражде между ведьмами и оборотнями в Ксертони пугали детей перед сном, опуская кровавые подробности бойни, что произошла много лет назад, в момент сотворения первых волков и вампиров из крови Верховной. Из поколения в поколение ненависть прививалась юным адепткам с молоком матери, а вдумчивые обязательные лекции для маленьких протеже закрепляли тьму в сердцах ведьм, что только входили в силу. Одни предпочитали посвятить жизнь борьбе с ошибкой природы, положить конец противоестественному порядку вещей. Другие же зарывались в страницы древних фолиантов, ища более гуманный способ исправить оплошность предков.

Мария и Людмила не были похожи друг на друга, но еще меньше общего у них находилось для разговора со сверстницами из ковена. Людмилу тянуло к тайнам, древним пророчествам и запретной магии предвидения, в то время как Мария грезила о сказке со счастливым концом и прекрасным принцем. Вот только, поступив в местный университет на факультет права, Маша познакомилась не с белокурым принцем или его прекрасным конем, а с существом, которое до недавнего времени семья не только на порог дома бы не пустила, но и из-за которого схватилась бы старомодно за вилы. Хорошо, что на дворе был двадцатый век, и спустя столетия неудачных попыток восстановить природный баланс новая Верховная решила, что то, от чего нельзя избавиться, стоит принять. И желательно в поле зрения держать. Так, на всякий случай.

Людмила с видимым наслаждением разогнулась, а затем хорошенько потянулась. Она тянулась пальцами к небу, словно стремясь коснуться его.

– Повезло тебе. А мне сегодня наверняка танцевать одной придется. Вдруг я этому Костиному другу не понравлюсь?

– Будешь много говорить, когда старшие рядом, для нас обеих все накроется чугунным котелком.

Людмила прыснула и сложила руки перед собой.

– Скажешь мне тоже, – она отмахнулась. – Ведьмы сами позвали оборотней на праздник, а значит, и бояться здесь нечего.

– Позвать-то позвали, – на лице Марии мелькнула тень беспокойства, – но перемирие еще не заключено. Как бы чего не выкинули консерватисты.

– Да что они могут?

– Много чего, сама прекрасно знаешь. Те, кто боится изменений так сильно, своими же руками готовы придушить будущее, до которого не факт, что доживут.

– Верховная зачинщикам головы открутит, если кто надумает пойти поперек ее воли.

– Но это будет потом. Страх толкает людей на страшные поступки. Кто знает, что успеют сотворить Мойра и ее подруги, прежде чем угроза обернется явью? Я бы не хотела узнать на практике.

– Неужто так боишься за суженого? – с полуухмылкой поинтересовалась Людмила, и щеки Марии залились румянцем, как было всегда, когда она излишне волновалась. С появлением Кости в ее жизни щеки юной ведьмы розовели все чаще, напоминая о силе и в то же время уязвимости молодости, которая только открыла в своем сердце любовь. Ту, что была многограннее любви дочери к матери. Ту, от которой в животе у Марии порхали бабочки.

– Знаешь, ты могла бы попросить его не приходить, раз переживаешь. Все равно для заключения мира нужны лишь старшие кланов, – продолжила Людмила, заметив, как подруга изучает едва пробившуюся траву, словно тонкие зеленые линии могли сложиться в нужный ответ.

– Уже просила, – произнесла Мария и горестно вздохнула. – Но Костя и слышать ничего не желает. Вбил себе в голову, что обязан явиться, и хоть бы что! Знаешь, он ведь хочет однажды стать альфой.

– Ничего себе! Да у тебя, получается, многообещающий молодой человек, – подруга вновь повысила голос, и Мария закатила глаза, устав призывать ее быть осторожнее. В конце концов, Люде ничего не будет, если из ковена кто услышит их разговор, а вот Маше…

– Все, – тонкие пальцы ловко затянули на алой атласной ленте пышный бант. – Это последняя. Пойдем домой, собираться.