Ведьмин круг

- Я вам и больше расскажу. Я расскажу, что произошло перед войной. В тот момент, когда Берестов привез из Москвы то, что ему удалось накопать, для меня все разложилось, как на блюдечке. Свиридов и Прохоров - то бишь, Сенька Кривой - боролись за верховенство. У Свиридова и силы побольше, и обаятелен он, как цыган, но за Сенькой Кривым скрывается кто-то очень умный. А Сенька, получается так, выставочная фигура. И этот кто-то очень умный повязан, к тому же, с Ниловой. Растрата у Ниловой возникла не от того, что ее Свиридов шантажировал. Растрата возникла, потому что она уже спуталась с лихими людьми, которых Сенька + или тот кукловод, который управлял Сенькой - сколачивал в банду. А тут - ревизия. Акуловой и Плюнькиной это очень на руку, пото­му что они уже сделали ставку на Свиридова и давно подумывала как лишить Кривого одной из самых богатых его кормушек. Чем больше деньги к нему текут, тем он опасней. Акулова мужа в реви­зионную комиссию и пристроила. Видно, тогда уже положив себе от него избавиться. Чуяла, что он не жилец, и вместе с ним потонуть не хотела. И это неправда, что он ей документов не показы­вал, как она в своем доносе написала. Показывал, советовался - и это она внушила ему, чтобы он подмахивал их, не глядя. И прятала их потом, копя компромат и на него, и на Нилову. На этом бы ей и успокоиться, но Нилова почуяла неладное, и тут уж Акулову под­вела жадность... Да еще, я так понимаю, Акулов начал догады­ваться о грязной игре - что он между женой и Ниловой как между двух паучьих запутался, и неизвестно, которая съест, - и вздумал взбрыкнуть. Сказал Ниловой, что больше ее покрывать не будет, что пойдет с докладом, куда следует, - и жене своей тоже многое высказал... И тогда Нилова обращается к Свиридову, который, как родственник, вхож в дом Акуловых - не возьмется ли он как-нибудь хитро убрать Акулова? Очень хорошие деньги сулит. Свири­дов, надо думать, посоветовался и с Верой Акуловой, и, прежде всего, с Марией Плюнькиной - их мнению он уже привык дове­рять, зная, что хитрые бабы плохого не подскажут. И решили они втроем: почему бы с Ниловой деньжат не содрать перед тем, как ее посадить? Заодно и Акулов никогда и никому уже не вякнет, что это жена уговорила его подписывать черт-те что, предстанет кру­гом виноватеньким, а на Веру Акулову не упадет даже тень подо­зрения. И вот Акулов гибнет, Свиридов ждет деньги за выполнен­ную работу, а Нилова возьми и обратись в компетентные органы: мол, Свиридов у нее деньги вымогает, отсюда и недостача набежа­ла, а она боялась признаться, пока совсем не приперло. И Свири­дова берут в момент получения денег. Что ему делать? За вымога­тельство срок меньший, чем за наемное убийство. Значит, ему вы­годней взять на себя вымогательство и промолчать, что Нилова его подставила. Тем более и Акулову с Марией выдать придется... В итоге Нилова убивает нескольких зайцев разом. И выходит обе­ленной, потому что списывает на Свиридова всю образовавшую­ся недостачу, а ему остается только соглашаться: да, и раньше день­ги от нее получал, но прогулял все. И Свиридов убран с пути Сеньки Кривого. Теперь у его банды нет соперников в округе. Здорово Марию с ее теткой одурачили. Представляю себе, как они локти себе кусали! А Нилову ведь при возникшем раскладе и пальцем не тронешь. Осталось им только ждать своего часа. Что они его дождались - это другое дело... Главное, хитрый и ловкий план. Слиш­ком умный, чтобы Нилова сама до него додумалась. Вот я и спра­шиваю: кто ее надоумил? Кто он - тот, который до сих пор являет­ся нашим главным противником, тот, на кого работал Кривой, а теперь работают другие?

Высик раздраженно заходил по комнате.

- Эк вас разобрало, - сказал Игорь Алексеевич, приготов­ляя еще по одной порции разведенного спирта.

- Разберет тут... - проворчал Высик.

Образ мертвого Берестова неотступно преследовал Высика: он очень живо видел своего помощника застреленным, одно­временно сохраняя глупое неверие в его смерть, так как уви­деть труп воочию ему пока не довелось. От яркости этого воображаемого образа, покачивавшегося на холодных волнах неве­рия в случившееся, в Высике все больше закипала лютая ярость. И чем больше она его забирала, тем четче работала голова: от­резвляющая ярость, стимулирующая работу мозга.

Он принял от врача мензурку, они чокнулись, выпили. А врач разглядывал Высика с новым вниманием.

- Что-то отчаянное вы задумали, - сказал он. - И сами не знаете, трезвый расчет ведет вас или...

- Что - «или»? - Высик заметно ощетинился.

Врач произнес несколько фраз по-французски. По тому, что эти фразы были пронизаны жестким ритмом и на слух улавли­вались рифмы, Высик догадался, что Голощеков продеклами­ровал какие-то стихи.

- Вы думаете, я хоть что-то понял? - спросил он.

- Это Бодлер, - сообщил врач.

- Ну и что с того?

- Да, конечно, - врач размышлял. - Мне недавно новый перевод этих строк попался, очень неплохой...

Тот бросает свой дом, чтоб укрыться в туманах,

Тот бежит от проклятой отчизны, а тот

От жестокой Цирцеи, от запахов пряных,