Ведьмин ключ

По пути она столкнула с ящика чемодан, он, ударившись об пол, раскрылся, как раззявился. Бельё, фотографии, бигуди вывалились из его нутра.

– Никакого гуда нет, убедилась?..

– Каждый день вот так, даже по ночам слышу. – Тамара задёрнула полог, расслабленно пошла на своё место. Над чемоданом остановилась, подняла голубую ленту, встряхнула.

– Ты кого-нибудь любишь, Женька? – нахмурила лоб. – Ну, там, в городе или в институте?

– Там? – переспросил он озадаченно. – Там, да. Конечно, да.

– А я вот здесь… Осуждаете небось? – Она складывала и вновь встряхивала ленту. – Ну отвечай же!

– Брось ты, какой суд.

– Так, спасибо. Что бы еще у тебя разузнать?

– Придумай, я много чего знаю.

Лицо Тамары разрозовелось. Она присела на корточки, стала быстро складывать чемодан.

– Ну и фотографий у тебя. – Женька завистливо причмокнул. – Зачем столько возишь?

– Да так. Хочешь полюбоваться? – Она протянула ему пачку снимков, покривила пухлыми губами. – Все про меня, по всем этапам жизни.

Женька взял фотографии, стал перебирать.

– Вера шествует, по шагам узнаю. – Тамара мотнула распущенными волосами. – Живёт, как спит, вот кому всё просто.

Повариха вошла тихая, вроде провинившаяся. Медленно стянула с головы полушалок, присела и тут же ничком ткнулась в кровать.

– Тама-ара, – донёсся её задавленный голос, – есть у него семья? Скажи ты мне, за ради бога!

– Семья? – Тамара недоумённо опустилась на край Вериной раскладушки. – Ты это о ком, милая? – Она погладила повариху по голове.

– О Харлампии, – шепнула Вера. – Ласковый он ко мне, не как другие. Обходительный.

Тамара оглянулась на Женьку, приложила палец к губам.

– Вот так, – шепнул он ей. – Сложности, они у всех.

Женщины о чём-то зашептались. Что бы не подслушивать их разговор, Женька, насвистывая, стал разглядывать фотографии.

Рабочие гурьбой подошли к палатке ИТР. Прежде чем войти в неё, Хохлов сказал:

– Значит так. Как решили сообща, так я ему и выложу. – Он мельком глянул на Николая, под глазом которого фиолетово цвёл желвак, поморщился и решительно развернул полог.

– Можно?

– Входите, кто там, – разрешил Харлампий.

Рабочие вдвинулась в палатку, и сразу стало непривычно тесно в ней. Хохлов отделился от остальных, подошел к начальниковой койке. Харлампий приподнялся в мешке, насторожился.

– Мы к вам, – сказал Хохлов. – Все вот тут.

– Весьма рад, товарищи, – закивал Харлампий. – Что скажете хорошего?

– Слышим, заболели вы, – смущенно начал Хохлов, – неудобно вроде бы тревожить, но опять же надо…

– Говорите, товарищи, говорите, – осторожно подбодрил начальник. – Жду, чем порадуете. Ну же…

Хохлов помялся, заговорил, извиняючись:

– Снег хорошо начал таять, вот какая штука. Ну, мы побузили тут немного, понимаем, вы уж простите, а мы работой докажем, что… В общем, не сомневайтесь.

Он снова умолк. Васька пощупал скулу, подтвердил:

– Верно говорит бригадир. Мы потолковали между собой вкруговую и решили не уходить, а работать. Скажи, Николай?

– Решили и точка. – Тот кивнул.

Чего другого, но такого решения Харлампий от них не ожидал. Это не увязывалось с его ночным размышлением, где всё так складно получалось: понятно – забузили архаровцы не на шутку, добром это не кончится. Пусть уж уходят. Уйдут, а я, в случае чего, и не начальник, а я как раз болею.

Он нахмурился, даже как-то огруз в мешке.

– Понятно, – покашлял в кулак. – Волынили, план срывали, а вдруг одумались, сознательными стали, что ли?

– Плана не срывали, – возразил Хохлов. – Работы не было, откуда ему взяться, плану?

– Это вы мне заявляете, вам просто, а что я, я скажу начальству? – повысил голос Харлампий. – Ещё как сорвали… Ти-хо! Снег – это одна причина. Природный каприз, одним словом, а ваша буза, саботаж – это уже из другой категории, понимаешь. Интриганы!

– Пошто ругаете? – насупился Хохлов. – Мы не за руганью пришли, а чтоб наоборот, чтоб спокой вам был.

– «Спокой»! Ишь, как оно, дело-то оборачивается. А я и так спокоен. И следом за вами не побежал бы. Вы из отряда, а я тут же заявочку на базу, и мне сразу десять настоящих рабочих пришлют.

Канавщики потупились, притихли. В этой тишине особенно отчётливо стало слышно, как весело набулькивают за палаткой убегающие с гольца ручейки.

– А мы что же, по вашему, рабочие не настоящие? Вы ни в каком деле нас еще не видели, зачем же срамите? – Хохлов с обидой, недоумённо глядел на начальника. – Ведь не от работы бежать хотели, а наоборот. – Он показал на перебинтованного. – Вот, например, Сухов, он канавы роет что экскаватор. И остальные не сплохуют, приходилось над землицей стараться.

– Да уж не подведу, – подхватил перебинтованный. – Не первый сезон по экспедициям вкалываю. Отмечали даже, грамоты – и те есть.

– Чего не знаю, того не знаю. – Харлампий поёрзал на раскладушке. – Одно знаю – вы меня шантажировали.

– Что такое делали? – Хохлов распрямил плечи. – Что за темнуху нам шьёте?