Отобрал начальник на свой вкус орловского рысака, думал, что это отечественная порода, а когда узнал, что название пошло от графа Орлова, что вывез граф эту лошадь из Арабского Востока, то сильно пригорюнился. Но деваться было некуда, на лошадь ушло много кормов. Уж он и гонял ее по ипподрому, призывал к сознательности, но ничего не помогло. Не в состоянии была лошадь выбежать даже из двух минут и пяти секунд, поскольку родители ее из двух двенадцати не выходили. Такова в точности была эта история, возможно, и нет, но нечто похожее наблюдал Иван Петрович и в своем институте, куда поступил младшим научным сотрудником. Через два года после него пришла туда Галя Коротченко, стройная и крепко сбитая девушка с веселыми глазами. Тогда этого ему было достаточно, чтобы влюбиться в нее сильно и безоговорочно. Позже, когда у них родился ребенок, возросли трудности и расходы, совместная жизнь оказалась делом сложным, начались ссоры, но у обоих хватило воли сохранить семью. В институте Галя занималась выведением новых сортов черешни и преуспевала. Руководитель у нее был человеком творческим и почвы в их районе идеальными для черешни — супесчаный чернозем. Город утопал в садах. Их постепенно вытесняли заводы и новые жилые кварталы. Но в старой части города и сейчас вряд ли сыщешь домик, рядом с которым не стояли бы черешни. А вокруг города сады, сады, бесконечные ряды черешен, яблок и груш. Летом в город стали прибывать отдыхающие, хотя поблизости не было даже приличной речушки. Люди приезжали на фрукты, получая здесь хорошую и недорогую витаминную зарядку. Жара помогала выращивать отличные фрукты и мешала, если не приходили на помощь дожди. Местные люди говорили, глядя на струящиеся с неба потоки воды: «Золото полилось!» Но в эту весну не было еще ни одного стоящего дождя. Это волновало и колхозников, и сотрудников института. Иван Петрович думал о своем опытном участке, который находился за городом в часе езды. Лет через пять туда пройдет оросительный канал, закружатся над полями дождевальные установки, обогащая землю водой, а людей обильными урожаями, но пока поливка проходит вручную, и как справляется с нею в такую жару дежурящий там Илья-пророк, Ивану Петровичу было неизвестно. Илья, немолодой мужчина, прежде участник одного из самых первых вокально-инструментальных ансамблей, после рождения третьего ребенка перешел на работу в оркестрик местного ресторана. Знакомым он объяснял этот переход тем, что во время бесконечных гастролей по стране дети растут без отцовской помощи и присмотра, а злые языки говорили, что Илья постарел и ему стало стыдно выходить на сцену вместе с молодыми ребятами и распевать песенки о плаксивой любви, стучащих рельсах, ревущей тайге и воющей тундре.
Вечером Илья усаживался за ударную установку на возвышении в углу ресторанного зала, где на фоне серебристого задника не так выделялась его поседевшая с пролысиной голова, а днем он дежурил на опытном участке института. Сотрудники прозвали его пророком за узкое, библейского типа лицо и за то, что он любил предрекать отсутствие дождей, что чаще всего и случалось. Иван Петрович доверял Илье, считая, что в таком возрасте, да еще будучи человеком искусства, он должен относиться к работе добросовестно. Но в это утро Ивана Петровича тревожило состояние опытного участка, и виной тому была необычная жара. О новой груше мечтал Иван Петрович, видел в ней смысл своего бытия. Сын его Виктор хорошо или, может, не очень, но определился в жизни и зарабатывает прилично. Жена идет в гору. За границей бывает. На выставки и симпозиумы возит свою необыкновенную черешню величиной с полпальца. Славная черешня. Всему миру на удивление. Жаль только, подзабыла супруга о том, кто ей помог вывести этот сорт, о своем руководителе, человеке умнейшем и бескорыстном. Жаль, Ивану Петровичу с учителем не повезло. Его руководитель походил на директора конного завода, что хотел без длительной селекции вывести лошадь-рекордистку. В результате вырастали плоды с каменистыми местами в мякоти, далекие от сочных и душистых бергамота, дюшеса и беры. А ведь груша прививается и на райские яблоки, и на айву, боярышник, рябину, даже на миндаль и гранат. Множество вариантов для селекции. И как считал Иван Петрович, вполне возможно создать в наших условиях грушу не хуже французской или бельгийской. По силам это ему, и жаль, что немало времени потерял он, пока добился права на самостоятельную и — главное — чисто научную работу. Ведь на выращивание и внедрение нового сорта груши уходит не менее тридцати лет. На черешню и вообще косточковые плоды — двадцать. Тоже большой срок. А семечковые — тридцать. Половина человеческой жизни. Для Ивана Петровича — это вся оставшаяся жизнь, а может, и не хватит ее, чтобы увидеть результаты своего труда.
— Галя, я сегодня не пойду в институт, — сказал Иван Петрович во время завтрака. — Может, в конце дня появлюсь. Не раньше.
— Неужто на участок собрался? В такое пекло! — удивленно вскинула брови жена.