Вечерник

На смерть отца

В степи могила под крестом,
майор в ней с восковым лицом,
лежит, как труп, к кресту лицом,
над ним встык смертной осевой,
солдаты встали в ряд дугой,
и по команде – «Пли!» – глухой,
рванули пули по одной
по траектории тугой,
и будто раненой рукой,
кадит священник по прямой,
он, погоняя ветер злой,
встав к алтарю крестцом,
меня он выдернул крестом,
найдя наедине с отцом.

В степи могила под крестом,
двуликий образ брат с сестрой
придумали, совпав лицом,
встав между небом и землей,
и накренившись под углом,
прощаясь со своим отцом,
пропахли лилией и сном,
собравши пальцы кулаком,
проникли вслед за петухом,
устроив под землей погром,
покончив со своей бедой,
с подвязанной бинтом рукой,
и посыпая след листвой,
взошли по лестнице крутой.

В степи могила под крестом,
над нею в небе голубом,
кружится ястреб молодой,
в нем поволокой золотой,
в глазах окрашенных судьбой,
пылает истина огнем,
он убивает дичь копьем,
он стережет могилу днем,
а ночью – черной над страной —
хорoнится он под крестом,
когтями рвет он под углом,
и расступается – в тупой —
земля людей в истоме злой,
а черви занялuсь виском.

В степи могила под крестом,
и хладный ужас пoдо лбом,
зажатый рот теперь немой,
не крутит шея головой,
и взгляд закрытых глаз слепой
зарыт буквальною землей,
и труп теперь совсем глухой,
и кровь в нем не течет рекой,
в приволжском климате сухом
плоть снимется одним чулком,
истлеет китель голубой,
и лакированным концом
дожди сойдутся над лицом,
а кости развернет дугой.

В степи могила под крестом,
его помянут за столом,
почти апостольски – молчком,
зрачки закрутятся волчком,
заплещет водка за стеклом,
и люди сядут над рекой,
и под зеленою волной,
отыщется отец родной,
душа его стремится в дом,
где тихо он уснул, как сом,
обычным пятничным постом,
к концу он был совсем худой,
но в смерти стал он молодой,
и откровенно не седой.

В степи могила под крестом,
я снова здесь почти герой,
я плачу под степной луной,
и прислоняясь чистым лбом
к холму надгробному с сестрой,
вылизываю языком
грехи, забытые отцом,
и выпиваю, словно бром,
молитву праведно тайком,
её читаю ночью-днем,
мешая сладкий сон с вином,
и мысли ясные стеной —
от смерти защитят родной,
под грохот листьев золотой.

2004

Последнеепотустороннее