Вавилонская башня

— Внемли, урожденная в Деве и носящая знаки харизмы,
Изрекаемой воле Бессмертных, сотрясающих поступью землю
И волнующих моря простор под блистающим куполом неба,
Наделивших тебя благодатью, чтоб смогла осознать ты причину
Замыканья спирали в окружность,
Отчего мир твой катится в бездну.
Знай, что тот, кто способен замедлить
Продвиженье живущих к Тартару,
Погибает от голода в стужу, в нищете и полнейшем презренье,
В занесенной по крышу снегами неприступной обители мертвых.
Высоко над его головой пролетают железные птицы,
Чрево их переполнено смертью, низвергающей пламя на землю,
Звук ночного полета ужасен, камнепаду, лавине подобен,
А на крыльях, отмеченных адом, различимо видны перекрестья.
Знай, что тот, кому сам Хронос послушен,
Происходит из древнего рода,
Кровь его одна из старейших на Гее,
Только это давно позабыто и несет лишь одни уязвленья.　
А тебе предрекаю, что дар твой, о Евгения, скоро проснется,
И по силам придется тебе удержать подступающий Хаос…　

На мгновение повисла тишина, затем голос, снова ставший отталкивающе-скрипучим, с трудом выговорил:

— Иди же в свой круг Хроноса, Евгения. Тиорида позаботится об этом…

И Корнецкая услышала, как что-то подобное огромной змее, шурша чешуей, медленно поползло за занавесью в потаенную глубину храма…

Вот тут ее заколотило по-настоящему. Какие, к бесу, подземные пары из разлома, якобы содержавшие наркотические газы для одурманивания неграмотных пифий! Черноволосая окутала ее плечи широким, благословенно теплым химатионом и повела Женю в боковой проход. Там ярко горели двухпламенные лампионы, а в воздухе разливалось благоухание ароматных смол. Там снова был нормальный, живой, ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ мир, и Женя готова была целовать каждый его камень. Вот так и оценишь, только побывав у подобной завесы…

— Это придаст тебе сил. — Тиорида подала Корнецкой чашку теплого козьего молока, смешанного с медом, напитка, которым, согласно легенде, вспоила Зевса в критской пещере божественная коза Амальтея. Подождав, пока Женя выпьет, жрица начала объяснять: — Знай же, есть четыре формы Хроноса. Первая — это непредсказуемое, изменчивое его течение в эпоху Хаоса. Ее сменяет свободное, резко перескакивающее, расчлененное время Урана. Следом наступает жесткая предопределенность царства Кроноса. И, наконец, время становится законом под властью громовержца Зевса…

Заметив, что Корнецкой захотелось добавки, рассказчица чуть заметно улыбнулась, налила из гидрии еще и внимательно посмотрела Жене в глаза.

— Все формы Хроноса живут в человеке, и не потому ли душа его может заглядывать в будущее, не забывая о прошлом и пребывая притом в настоящем, а осознание не ведает границ и не подвластно пространству и времени… А теперь, Евгения, слушай внимательно, здесь тайна. — Тиорида скинула красное покрывало, и на ее голове засверкала диадема верховной жрицы-пифии. — Есть на Гее места, где Хронос и Топос едины, век там неотличим от мгновения, а люди подобны Богам. Осознай суть легенды. Вот здесь, — черноволосая показала рукой себе под ноги. — Аполлон лучезарный уничтожил змея Пифона, разорвав временное кольцо. Тем самым он наделил понимающих властью над вечностью… Пойдем же.

Она поманила Женю рукой, и, миновав небольшой, узкий коридор, они оказались перед запертой бронзовой дверью.

Сняв со стены лампион, Тиорида отворила дверь. И, высоко подняв руку, осветила небольшую комнату, сплошь заваленную различной одеждой. Корнецкая пригляделась и ахнула. Среди прочего добра валялись… малопоношенные джинсы фирмы «Rifle».

— Да, «хорошо рожденная», ты не ошиблась, — с улыбкой проговорила пифия. Оказывается, она внимательно наблюдала за Женей. — Мы знаем будущее, но вмешаться в него мы не в силах. Это удел в нем живущих…

И добавила очень серьезно:

— Торопись.