Вавилон и Башня

Вениамин подошел к прилавку и стал пристально рассматривать бидон в самом конце ряда, в том месте, где стояла всякая кухонная утварь. Стеклянная посуда была выставлена на стеллаже за прилавком, алюминиевая и эмалированная прямо на прилавке. Вениамин специально так подгадал, чтобы это было подальше от продавщицы. И чтобы в том месте, где продается самый дешевый товар. У дяди Олега он взял только двадцать копеек взаймы, а значит, надо купить что-то не дороже пятнадцати. Пять копеек – купить билет на электричку. В обычное время Вениамин, конечно, поехал бы зайцем – откуда у него десять копеек туда-обратно? Но если он поедет с «добычей», то рисковать нельзя.

«Откуда я все так хорошо знаю?» – вдруг подумал Вениамин и представил, как цепочка-добыча чертит ему невидимый след в воздухе, как и в каком порядке он все должен делать.

Подросток взял небольшой бидон за четырнадцать копеек и понес к продавщице.

Время было обеденное, в универмаге, где по большей части продавали хозяйственные товары, никого. «Опять удача!» – не мог не отметить Вениамин.

– Брать будешь? – недоверчиво посмотрела на него продавщица.

– Ага, – честно сказал Вениамин и поставил бидон на самый край прилавка.

– Четырнадцать копеек, – процедила та, видимо, сомневаясь, что у ободранного, одетого чуть ли не в обноски мальчишки есть четырнадцать копеек.

– Тетка попросила, – успокоил ее Вениамин и протянул аж двадцать копеек. – Для малосольных.

– Для малосольных нужно побольше бидон-то… – равнодушно сообщила та и зашаркала в другую сторону прилавка.

Ровно три секунды было у Вениамина, чтобы перегнуться через прилавок, нащупать «закладку» в виде зацепленного через стык фанерной столешницы куска лески и резко, но бесшумно дернуть ее.

Так он и сделал. Трех секунд хватило. Кажется, что-то сверкнуло, взвившись на мгновение над головой. Он толком не понял, что это, внимательно наблюдая то за своей рукой, упирающейся в основание прилавка (не дай бог съехать на стекло, которое могло лопнуть, тогда все пропало), то за идущей вразвалочку продавщицей.

Едва леска оказалась у него в руках, Вениамин спрятал добычу в карман, кажется, даже ощутив что-то тяжелое, что-то холодно-металлическое на краешке ладони, и мигом нагнал продавщицу с бидоном.

– В бидон положу, – сказала та, накорябав плохо пишущей ручкой товарный чек на серо-желтом листке бумаги с синей расплывающейся печатью. – Смотри, с огурцами не засоли, – и она плюхнула бидон на прилавок.

– Спасибо, тетя, – нарочно по-детски поблагодарил Вениамин и пошел прочь.

В карман он осмелился заглянуть только в электричке, да и то вышел для этого на сцепку, между вагонами.

И вот она! В руках! «Ничего в своей жизни не видел такого яркого, такого нового, нетронутого и дорогого. Бесконечно прекрасного!» – наверное, именно так выразил бы свои впечатления от цепочки Вениамин.

В разрыве вагонов мелькали зеленые рощи, изредка меняясь серыми и коричневыми избами. Редко попадались избы с окрашенными нарядными наличниками. Все-таки зажиточные семьи не стояли близко к полотну железной дороги. Но в этом мельтешении Вениамин сейчас видел больше нарядных изб, чем ветхих и покосившихся. Что было плодом его разыгравшегося воображения. Все из-за прекрасной добычи!

Один конец лески он туго привязал изнутри брюк, а другой, так же туго, да еще в нескольких местах, к цепочке. Выходя из тамбура, Вениамин бережно спустил добычу в правую штанину, сразу ощутив металл где-то в районе колена.

«Вдруг кто прошмонает на станции?» – мудро решил он.

Разумеется, Вениамин не собирался идти обычной дорогой, через сельмаг и клуб (уж там точно кто-нибудь да прошмонает!), а думал сразу перемахнуть через железку и уйти длинным путем, через лес и овраг.

И вот, уже в обед, он был у дяди Олега, без лески в брюках, но с цепочкой. И странное дело! После всех этих невероятных выкрутасов тот ему говорит, что «воровать просто». Как же просто, когда совсем не просто, а очень даже тяжело?!

– Ладно, – усмехнулся «крестный». – Надо за первую добычу чего-нибудь благородного выпить, – и полез в высокий платяной шкаф, где за туго скрученными серыми простынями хранил бутылки с каким-нибудь иностранным вином или редким коньяком.

Вениамин долго и горячо рассказывал ему про то, как продевал леску. Даже вспомнил каплю пота, упавшую на стекло витрины, и как поспешно смахнул ее рукавом, но, конечно, остались разводы на стекле, его грязный след… и как он старался ниже опускать подбородок, когда смотрел на продавщицу, чтобы она его не узнала потом, если вдруг будет рассказывать милиции… и как нес цепочку, опустив в штанину брюк, и еще о многом-многом…