Вавилон и Башня

– Не… не… – хотел ответить Мукнаил, подумав, что стоит как-то переубедить Ульма, что тот все неправильно понимает. И что не надо пытаться отключать облако. Зачем его отключать? А если поле совсем не нужно отключать или даже нельзя, что в этом плохого?! Мукнаил всегда гордился, что родился на пятидесятом этаже и что у него есть возможность включать облако сколько угодно. Тогда как всем, кто ниже тридцатого, можно находиться в облаке только ограниченное время. Ограниченное время! Мукнаилу всегда было жалко этих людей, которые наверняка ерзают, мучаются в своих ложементах, ожидая того момента, когда наконец можно включить облако, насладиться его прекрасными образами. А тут! Все, кто живет в поле, не должны вовсе отключать его. А ведь поле такое же, как облако, значит, в нем есть такие же прекрасные образы, которые можно конструировать и активировать постоянно. Постоянно!

Мукнаил вспомнил, как Хвой, его первый инструктор по облаку, учил пользоваться облаком. Тогда Мукнаилу все стало сразу и просто, и понятно, кроме одного: почему нужно иногда выключать облако? Но так уж учил инструктор, а значит, так было нужно. Зачем все эти отключения, зачем отказываться от всех этих образов, зачем терпеть свои медленные перемещения от ложемента к душу и обратно, чтобы… чтобы что? Этот вопрос так и остался без ответа для тогда еще маленького Мукнаила. Он с ним смирился. А тут еще поле – это облако, которое вообще нельзя отключать.

Понятно, что ни Розевич, ни Клаца, ни любой другой профессор не будут говорить об этом открыто. Все же сразу захотят жить в поле. Хотя все и так хотят, кажется. Кроме, кроме одного глупого парня, который родился на сто каком-то этаже, родители которого почему-то не пожелали, чтобы он родился сразу в поле, и зачем-то поместили его в облако. Зачем? А главное, зачем теперь этот молодой человек находится здесь, издевается над Мукнаилом? Зачем? Вне облака все, кажется, было пронизано этими дурацкими вопросами: зачем?

Мукнаил с обидой посмотрел на Ульма, который все еще улыбался, тем самым уродуя свое лицо, но не успел ничего больше спросить. Сзади послышался голос-скрип:

– Ну как, новый житель мегаполиса? – спросила Джин. – Так ты в облаке или в поле хочешь жить? – Джин как будто угадала мысли Мукнаила.

– Не… не… не… – Мукнаил хотел сказать «не знаю», хотя он как раз знал правильный ответ. Вроде бы. Просто, когда Джин о чем-то его спрашивала, все время хотелось ответить совсем не то, что он знал. Или не то, что хотел.

– Ни в том ни в другом? – предположил все еще смеющийся Ульма.

– Покой, – и Джин махнула рукой в сторону Ульма. – Ну, что, дорогой Мукнаил? – проскрипела она. – Хочешь с нами остаться?

Тут Мукнаил собрал все свои силы, которые у него были, и произнес:

– Нет, не знаю, не хочу, ни за что не буду. – От этого его фраза превратилась в «низхочтобу». – Низхочтобу! Низ-низ… хоч… тобу. Низхо… низхо… низхо… – кричал обессиленный Мукнаил, вместо крика почти беззвучно ворочая губами.

– Нет, дорогой, дистиллята тебе больше нельзя. Во всяком случае пока. Сам видишь, до чего довели тебя, сердечного. Не знаешь, чего и хотеть-то, – сказала Джин и наклонилась над ним.

Перед самыми глазами Мукнаила возникло страшное, корявое, грязное ухо, испещренное мелкими морщинами, как и все части тела Джин,

– Нич… нич… нич… – все еще пытался что-то сказать Мукнаил. Он было даже хотел войти в облако – и будь что будет. Пусть даже инструктор Жаб назначит ему хоть год наказания. Все лучше, чем валяться на этой грязной кровати, среди этих грязных людей. Только вот облако здесь было недоступно.

– Ничего, ничего, – приговаривала Джин. Она достала свою мятую пачку, прикурила кривую, кажется, уже кем-то изжеванную до нее, сигарету, выпустив целое облако дыма. А потом обратилась к Ульма: – В общем, так. Дистиллята не давать. Ни капли! – погрозила Джин своим сухоньким, словно испещренным какой-то плесенью кулачком. – Следить, постель менять. Потому что будет ссаться первое время. И воды ему давайте. Побольше воды! – еще раз погрозила она кулачком, вставая и стряхивая пепел прям на кровать Мукнаила.

– Как скажешь, Джин, – улыбнулся Ульма и подоткнул подушку под голову Мукнаила.

Глава 6. Закуар

<Без географического наименования, 2100-е>

В Августе было уже не так темно, как в том месте, которое мистер Кхм зачем-то назвал Моисеем. Какой еще Моисей? Кроме мертвых штук под брезентом и мистера Кхм, ничего там не было.

Дело понятное, доходяга меня обманул. Ничего-ничего! Я успел тайком договориться с Джин насчет дальнейшего плана, в котором предполагалось обязательное затмение. Нет, обязательное звездное затмение. Нет… лунное… нет, черт.

– Возмездие, – подсказала Джин.

– Слушайте, мистер Кхм? – как ни в чем не бывало спросил я.

– Кто, кто… кх-м… кхм… кх-м…

Бедолага еле-еле поднимался по ступенькам. На каждую он тратил уйму времени. Мы вернулись к моему прежнему маршруту, прошли через Августа, оказались в бородатом коллекторе. Именно бородатом коллекторе… а как еще его назовешь?