Вавилон

Смерти Дария не боялась, но ее давно мучила нестерпимая жажда. Язык – словно в раскаленном горниле, губы присохли к зубам. Сжальтесь над нею, боги, пошлите зеваку из толпы с пригоршней воды! Но ни одна душа не шелохнется, и Дария изнемогает от жажды.

Не выдержав, она проговорила с мольбой:

– Воды! Воды!

Не так страшна смерть, как ее ожидание, особенно если человека мучает при этом страшная жажда.

Дария в упор посмотрела на Исме-Адада, но тот сделал вид, будто не расслышал ее зова.

В эту минуту к ней приблизился Набусардар и, раскрыв золотую ладанку, предложил щепоть порошку, который он всегда носил при себе для утоления жажды.

Захватив пальцами щепотку снадобья, Дария всыпала его в рот.

– Благодарю, князь, да будет твоя жизнь долгой.

Не успела она договорить, как толпа загудела.

На Дороге Шествий, словно ожившее предание, показалась запряженная четверкой белоснежных коней с развевающимися гривами колесница триумфатора.

Народ грянул славу Валтасару, хвалу и славу своему царю. Лавину цветов обрушила толпа на колесницу, которую сопровождали всадники и пешие воины. Великий победитель сдержанным движением поднятой руки и кивками благодарил подданных. Лицо Валтасара было сурово и надменно, ибо по его понятиям только суровость и надменность ограждают достоинство истинного властелина.

Стоя под аркой, царь произнес напыщенную речь. Из нее всем сделалось понятно, что страх перед величием царя есть проявление почтительности к нему.

Весь Вавилон пришел выразить царю свои верноподданнические чувства, но среди собравшихся немало было и безучастно взиравших на торжество, тех, кто внутренне отвергал его. Слушая царя, они с ужасом думали о том, что нет надежды на избавление от Валтасара, который по-прежнему угрожал народу мечом и кровью. Горечь закрадывалась в их сердца, иные же не на шутку скорбели о том, что Киру, царю милостивому и великодушному, так и не удалось войти в город.

После царя от лица доблестной армии держал речь Набусардар; верховный жрец Исме-Адад говорил от имени Эсагилы, один из сановников представлял правящий синклит.

Затем Валтасар стал раздавать награды.

Первым к царю приблизился Набусардар. Для него были приготовлены меч с золотой насечкой и золотая нагрудная цепь с царским гербом.

С достоинством владыки Валтасар молвил:

– Ты храбро сражался и стойко защищал город. Согласно нашим законам, за отвагу в сражениях тебе полагается награда. Царь признает твои заслуги и дарует тебе этот меч. – Он опоясал Набусардара оружием, – а также золотую цепь. – Он надел ему на шею регалию. – Однако именем царя я повелел спросить у богов, кто же победил персов, и боги ответили, что Мардук, владыка вселенной. Я же сын богов, их победа – моя победа. Стало быть, победитель персов – я.

Набусардар переменился в лице. Сомнений не было – царь действует по наущению Эсагилы: опасаясь могущества Набусардара, жрецы задумали унизить его перед всем народом.

Царь заметил перемену в лице Набусардара, и его тонкие губы дрогнули в усмешке.

– Я жалую тебе также, – продолжал он, – титул великого князя и великого верховного военачальника. Быть тебе на третьем месте в государстве. Быть тебе самым главным после наших богов и меня.

Гневно сверкая глазами, Набусардар в упор смотрел на царя.

– Или тебе этого мало? – спросил тот лицемерно.

– Нет, – ответил Набусардар. – Но не приписывай богам бесстрашие воинов, ибо мы не видели богов, с мечом или луком в руках защищавших Вавилон. Другого я не могу сказать ни войску, ни народу, который не знает снисхождения.

– Так кто же, по-твоему, правит Вавилоном – народ или царь? – обрушился на него Валтасар.

– Конечно, Вавилоном правишь ты, царь.

– То-то! – вскричал Валтасар. – А посему воля народа не может быть выше воли царя!

Набусардар снова вперил взор в лицо Валтасара и сурово смотрел на царя до тех пор, пока тот не отвел глаза.

Уверенный, непреклонный как гранит, стоял он перед царем. Дыхание его было тяжелым, под высоким лбом роились сотни обжигающих мыслей, морщинами и тенью ложась на его суровое, опаленное войною лицо.

Владыка Бабилу не любил Набусардара таким. Он леденел от страха перед волевыми людьми. Царь нуждался в мудрости и поддержке верховного военачальника, но и побаивался его. Оттого-то и обрадовало его откровение небесных светил, что честь победы принадлежит не Набусардару, а Мардуку. Исме-Адад собственной персоной поспешил к царю с этим известием, дабы придать своему сообщению значительности. Служитель Мардука был крайне заинтересован в том, чтобы умалить заслуги Набусардара, а тем самым и значение его особы. А Валтасар, польщенный в своем тщеславии, и не подозревал, какую громадную услугу оказывает он Храмовому городу.

– Итак, ты будешь первым после богов и меня, – продолжал царь, – но не вздумай возвыситься надо мной и нашими богами, иначе навлечешь на себя неумолимый гнев государев.

– Не тревожься, царь, – холодно отозвался Набусардар, – боги судили мне быть твоим слугой.