Ватутин

— Есть угроза безостановочного продвижения этих дивизий и вторжения на нашу территорию, — с некоторой тревогой в голосе говорил Ватутин, тут же показывая Тимошенко на карте возможные маршруты перемещения немецких войск. — Счёт, Семён Константинович, уже идёт на часы, — заключил он.

Командующий фронтом, выслушав доклад Ватутина, напряг лицо.

— Генштаб получает от нас исчерпывающую информацию о происходящем, знает о нашей готовности выступить, — сказал Тимошенко. — Полагаю, Николай Федорович, что сегодня ночью приказ из Москвы к нам поступит.

Потекли часы ожидания. Они были наполнены напряженной и нескончаемой работой, какая обычно бывает в штабах во время крупных учений: непрерывно звонили телефоны, стучали телеграфные аппараты, сновали по коридорам операторы с картами, неожиданно появлялись и быстро исчезали посыльные с донесениями... Наконец в три часа ночи поступил долгожданный приказ, а ровно в пять часов утра войска фронта устремились вперёд.

В этот же день в Москве послу Польши Вацлаву Гржибовскому была вручена нота следующего содержания: «Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили своё действие договоры, заключённые между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам, а также к беззащитному положению украинского и белорусского населения. Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Белоруссии, Западной Украины».

Сразу после начала операции в штаб фронта начали поступать первые донесения. Ватутин непосредственно находился «на проводе» и лично принимал доклады от командующих и начальников штабов групп войск. Они обнадёживали.

— Продвигаемся быстро, сопротивления не встречаем... На пути следования много беженцев, в их числе военные, — бодро докладывал командующий Каменец-Подольской группой войск командарм 2-го ранга И. В. Тюленев.

Хорошие новости были от командующего Волочиской группой войск комкора Ф. И. Голикова:

— Войска группы успешно наступают. Противник сдаётся в большом количестве в плен. В Подволочиске в районе вокзала и в самом помещении вокзала захвачено много солдат и офицеров польской армии, а также пулеметы, винтовки, карабины, огромное количество боеприпасов.

Поток информации нарастал, сообщения непрерывно шли по каналам телефонной, телеграфной и радиорелейной связи. В штабе фронта все доклады аккумулировали в один общий отчёт. Из лаконичных донесений, поступавших из разных районов, ежедневно складывалась общая картина боевых действий фронта: «В период 17.9... 19.9... армиями фронта взято в плен и разоружено: в районе Острог, Александрия, Ровно — остатки 7-й, 8-й, 18-й пд, 4-го и 25-го уланских полков; в р-не Дубно, Луцк — численностью до дивизии различных частей; в районе Ковель, Владимир-Волынский — остатки 29-го, 9-го и запасных арт. полков; в районе Тарнополь — до дивизии, состоящей из остатков 15-й, 2-й, 10-й, 4-й, 28-й, 1-й и 22-й пд; во Львове — группа ген. Лангнера; в районе Мосциска — кавгруппа ген. Андерса (25-й, 26-й и 27-й уланские полки, остатки Мазовецкой и Волынской кавбригад); в районе Белгорай — группа полковника Зелинского численностью до 6000 штыков и 800 сабель и в районе Кржемень (60 км южнее Люблина) — бригада народной обороны “Ковель” полковника Каца в составе 8 батальонов... По показанию пленных, кавгруппа генерала Андерса, группа полковника Зелинского и бригада полковника Каца имели целью пробиться к венгерской границе...»

Из воспоминаний Тимошенко известно, что вступление советских войск на территорию Польши вызвало негативную, а в ряде случаев даже враждебную реакцию со стороны поляков. Однако действия Красной армии постепенно рассеяли у них предубежденность и страхи, о чём свидетельствовал коллега Ватутина — начальник штаба Верховного главнокомандующего Войска польского генерал бригады Вацлав Стахевич: «Солдаты были дезориентированы поведением большевиков, потому что они в основном избегают открывать огонь, а их командиры утверждают, что они приходят на помощь Польше против немцев». И далее он указывал: «В массе своей советские солдаты не стреляют, к нашим относятся с демонстративной симпатией, угощают папиросами, всюду повторяя, что идут на помощь Польше».