Ватутин

На следующий день к 12 часам из штаба Штеммерманна сообщили, что немецкая сторона отклоняет ультиматум советского командования. Как потом стало известно, Гитлер потребовал любой ценой удерживать позиции, заверив, что в ближайшее время подойдут резервы и окружение будет деблокировано. Бои закипели с новой силой. Атаки, словно морские волны, накатывались одна за другой. С отчаянием обречённых немцы пытались перерубить стальной обруч окружения, чтобы соединиться с пробивавшейся к ним подмогой в составе пяти танковых дивизий, включая танковую дивизию СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Манштейн не терял надежды вызволить окруженцев. В ночь на 12 февраля находившихся в «котле» и пробивавшихся к ним отделяло расстояние всего в 12 километров.

Обстановка для советских войск на тот момент сложилась архисложная. Что для танков 12 километров? Достаточно одного броска. Однако преодолеть эти считаные километры немцам не удалось. В результате принятых Ватутиным мер противник был остановлен.

Но Ставка располагала прямо противоположными данными о происходивших под Корсунь-Шевченковским событиях. Среди ночи представителя Ставки маршала Жукова поднял с постели звонок из Москвы. Жуков в те дни тяжело болел гриппом. Сталин раздраженным тоном спросил:

— Известно вам, товарищ Жуков, что противник прорвал фронт Ватутина и выходит из окружения в районе Корсунь-Шевченковского?

— Нет, неизвестно. Думаю, что это не соответствует действительности, — ответил Жуков.

Как вспоминал впоследствии Жуков, Сталин, не стесняясь в выражениях, выругал и его, и Ватутина. И тут же сказал, откуда у него такие сведения:

— Только что звонил Конев и доложил о прорыве.

Ещё через минуту Сталин вынес вердикт:

— Я думаю передать завершение операции в руки Конева, а вам и Ватутину лучше сосредоточить внимание на внешнем фронте. Войска 1-го Украинского фронта, принимающие участие в окружении, мы передадим Коневу.

Предложение Верховного несколько обескуражило Жукова. Он попытался объяснить Сталину, что в сложившейся обстановке лучше ничего не менять. Для этого были веские основания. Противник находится в «котле», вся территория насквозь простреливается нашей артиллерией. Снабжение по воздушному мосту практически блокировано — авиация не допускает немецких «транспортников» к окруженцам. Поэтому за три-четыре дня можно управиться с уничтожением вражеской группировки. Тем более что главную роль в окружении сыграли войска Ватутина, которые и лучше действовали. Переподчинение же войск, считал Жуков, лишь затянет операцию.

— Ватутину и возглавляемым им войскам будет обидно не быть отмеченными за их ратные дела, — резюмировал Жуков.

Но Сталин не стал продолжать разговор, бросил трубку. Это было в его манере, особенно в раздраженном состоянии.

Через два часа из Москвы поступила директива Ставки ВГК № 220022 следующего содержания:

«Командующему 1-м Украинским фронтом Командующему 2-м Украинским фронтом Тов. Юрьеву[57]

Ввиду того, что для ликвидации корсуньской группировки противника необходимо объединить усилия всех войск, действующих с этой задачей, и поскольку большая часть этих войск принадлежит 2-му Украинскому фронту, Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Возложить руководство всеми войсками, действующими против корсуньской группировки противника, на командующего 2-м Украинским фронтом с задачей в кратчайший срок уничтожить корсуньскую группировку немцев.

В соответствии с этим 27-ю армию в составе 180, 337, 202-й стрелковых дивизий, 54-го, 159-го укрепленных районов и всех имеющихся частей усиления передать с 24 часов 12.2.44 г. в оперативное подчинение командующего 2-м Украинским фронтом...

2. Тов. Юрьева освободить от наблюдения за ликвидацией корсуньской группировки немцев и возложить на него координацию действий войск 1-го и 2-го Украинских фронтов с задачей не допустить прорыва противника со стороны Лисянки и Звенигородки на соединение с корсуньской группировкой противника.

Исполнение донесите.

Ставка Верховного Главнокомандования.

И. Сталин

А. Антонов

12 февраля 1944 года».

Присланная директива вызвала недоумение у Николая Фёдоровича. Он тут же позвонил Жукову, полагая, что именно представитель Ставки стал инициатором этой перестановки. Не скрывая обиды, Ватутин прямо заявил Жукову:

— Товарищ маршал, кому-кому, а вам-то известно, что я, не смыкая глаз несколько суток подряд, напрягал все силы для осуществления Корсунь-Шевченковской операции. Почему же сейчас меня отстраняют и не дают довести эту операцию до конца? Я тоже патриот войск своего фронта и хочу, чтобы столица нашей Родины Москва отсалютовала бойцам 1-го Украинского фронта.

Жуков, как всегда, был краток:

— Николай Фёдорович, это приказ Верховного, а мы с вами солдаты, давайте безоговорочно выполнять приказ.

Ватутин, проглотив обиду, ответил по-уставному:

— Слушаюсь, приказ будет выполнен!