Ватутин

Много лет спустя Георгий Константинович в своих записках «Коротко о Сталине» сделал такое признание: «Начиная с Курской дуги, когда враг уже не мог противостоять ударам наших войск, Конев, как никто из командующих, усердно лебезил перед Сталиным, хвастаясь перед ним своими “героическими” делами при проведении операций, одновременно компрометируя своих соседей».

И далее Жуков в связи с решением Сталина о переподчинении наступавших частей Ватутина фронту Конева спрашивает: «Нужно ли было это делать в интересах дела? Нет, не нужно. Это нужно было Сталину для того, чтобы вбить ещё глубже клин между Коневым, Ватутиным и мною. Конев сыграл в этом неблаговидную роль».

Но в те нервные часы февраля 1944 года Жуков проявил мудрость — он не стал говорить Ватутину об этой интриге, чтобы не сталкивать его с Коневым. Наверное, он был прав. В условиях войны меньше всего нужно было думать о подковёрных играх...

Войска Ватутина продолжали наступать. И хотя они формально были перенацелены на выполнение других задач, складывающая обстановка не позволяла им бросать начатое дело. В ночь на 17 февраля разыгралась сильная метель. Порывистый ветер гнал лохматые тучи снега, быстро заметая им дороги. Кромешная белая мгла накрыла район боевых действий. Непогода была на руку немцам. Они решили её использовать как последний шанс для прорыва из кольца. Однако лишь небольшой группе генералов и офицеров на танках и бронетранспортёрах удалось вырваться из окружения. До этого немецкое командование успело эвакуировать самолётами еще три тысячи человек. Остальная же масса — десятки тысяч солдат и офицеров были почти полностью уничтожены утром в открытом поле артиллерией, ночными бомбардировщиками и танками. Такой стала расплата немецких генералов, отклонивших ультиматум советского командования о капитуляции.

Вот рассказ офицера дивизии СС «Викинг», чудом уцелевшего той ночью: «Наша дивизия, насчитывавшая около 7 тыс. солдат и офицеров, за две недели потеряла более 4 тыс. человек. Нам приходилось отступать под ураганным огнём русских. Дороги были запружены брошенными машинами и орудиями. Мы были в отчаянии. В ночь на 17 февраля солдатам выдали по усиленной порции водки и разрешили съесть неприкосновенный запас продуктов. В 2 часа был объявлен приказ, в котором говорилось, что на помощь извне больше нечего рассчитывать... Пушки, автомашины, все военное имущество и даже личные вещи было приказано бросить. Едва мы прошли 300 м, как на нас напали русские танки. За танками появились казаки».

На следующий день Москва салютовала войскам 2-го Украинского фронта 20 артиллерийским залпами из 224 орудий. 1-й Украинский фронт этой чести не удостоился, в приказе Верховного главнокомандующего о войсках фронта не было сказано ни слова. 23 февраля Сталин назвал Корсунь-Шевченковскую операцию «новым Сталинградом на правобережье Днепра».

Однако вся слава, связанная с этой блестящей операцией, к месту сказать, вошедшей в историю военного искусства как блестящий пример полного окружения и последующего уничтожения противника, досталась командующему войсками 2-го Украинского фронта генералу армии И. С. Коневу. Ему присвоили звание Маршала Советского Союза. Главный же творец операции — Ватутин ни звания, ни награды не получил.

Было ли обидно Николаю Фёдоровичу? Вне всякого сомнения. Но и эту, очередную, несправедливость он пережил. Горестно, тяжело, но пережил, сказав тогда членам Военного совета фронта:

— Главное, товарищи, разбить врага, а историки потом разберутся во всём. Отчёт же о действиях нашего фронта в Корсунь-Шевченковской операции мы должны направить в Ставку.

20 февраля Ватутин отослал в Москву следующее донесение:

«Москва, Тов. Иванову[58]

Докладываю:

1. В период 1—19 февраля войска 6 и 2 ТА и 104 ск 40 А в результате ожесточённых боев разбили ударную танковую группировку противника, наступающую в северо-восточном направлении на Шубины Ставы, Шендеровка, и отбили все атаки окружённой его группировки в юго-западном направлении, не допустив, таким образом, соединения этих двух групп противника.

2. За этот период войсками 6, 2 и 27 А (до перехода её в подчинение 2-му Украинскому фронту) противнику нанесены тяжёлые потери в технике и живой силе, уничтожено:

- танков и самоходных орудий 521

- миномётов более 250

- пулеметов 250

- винтовок и автоматов до 2500

- автомашин до 1700

- самолетов 320

На поле боя осталось до 30 тысяч солдат и офицеров. В овраге 1,5 км севернее Петровка найден труп командующего 11 ак генерала артиллерии Вильгельма Штеммерманна.

Захвачено 3200 пленных и трофеи:

-танков и самоходных орудий 60

-орудий разного калибра 70

- бронетранспортеров 40

- минометов 156

- пулемётов 241

- повозок с грузами 560

- складов 9».

Приведённые цифры — лучшее доказательство того, какую роль в Корсунь-Шевченковской операции сыграл 1-й Украинский фронт. Подтверждением этому служит и авторитетная оценка маршала Жукова: