Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы

Блюхер отклонился от нормального курса отступления, чтобы не разорвать связь с герцогом Веллингтоном, поскольку чувствовал, что с первой битвой мы напортачили, а значит, определенно придется устроить вторую. По этой причине он сообщил герцогу Веллингтону, что придет к нему на помощь со всей своей армией.

Этим молодым штаб-офицером был майор Карл фон Клаузевиц, ставший впоследствии одним из самых известных хронистов той войны. Он изображает отступление к Вавру ужасным, опасным путешествием в темноте под проливным дождем. В письме к жене он описывает, как войска преодолевали раскисшую дорогу, пребывая в постоянном страхе перед французской погоней. «Я думал, что поседею за эту ночь».

Однако французской погони не было. У Груши было 33 000 человек и 96 пушек, чтобы догнать пруссаков, но он не знал, куда бежать. И на заре 18 июня французы были столь индифферентны, что Блюхер решил – преследования и вовсе не будет. И вот, несмотря на погоду, несмотря на темноту и поражение при Линьи, прусская армия теперь стояла в 20 километрах от Веллингтона. То были трудные километры, пролегавшие через ручьи, по обрывистым холмам, но, если Блюхер пообещал Веллингтону, что придет, значит, придет. «Я снова поведу вас на врага, – объявил он войскам, – и мы разобьем их, потому что должны это сделать!»

При Линьи император поставил для Блюхера ловушку, надеясь, что Ней или д’Эрлон обрушатся как гром на прусский правый фланг. Ловушка не сработала.

Блюхер понадеялся, что Веллингтон придет в Линьи и нападет на левый фланг французов, но эта ловушка тоже не сработала.

Теперь же поставлена новая ловушка. Веллингтон в ней служил приманкой, Наполеон – предполагаемой жертвой, а Блюхер – охотником.

Наступил рассвет воскресенья 18 июня 1815 года.

6. «Бог весть откуда прилетело ядро и отняло голову человеку справа»

У генералов была крыша над головой, а вот для большинства солдат канун дня битвы обернулся кошмаром из дождя, грязи и нужды. Мало кому повезло с укрытием. Уильям Гибни служил хирургом в британской кавалерии. Ему посчастливилось больше многих других, для него хотя бы нашлись еда и питье.

Выбора не было. Нам пришлось устраиваться как придется среди грязи и навоза, у кого нашлась еда, те были счастливчики. А поскольку утром я получил кусок языка (уж не знаю, приготовленного или только посоленного и закопченного), а в моей фляжке осталась капелька бренди, то мое положение было получше многих. Я огляделся в поисках места посуше, где можно лечь… Кругом сплошная грязь, но мы набрали соломы и веток, и с их помощью постарались устроиться почище и соорудить грубое укрытие от потоков дождя, который лил всю ночь. Завернувшись в плащи и прижавшись друг к другу, мы легли в грязь.

Он жалуется, что спать пришлось вертясь как юла, но даже так отдохнуть смогли немногие. Другой кавалерийский хирург, Джон Гордон Смит, вспоминал, как его драгуны остались без еды, питья и огня.