Василиса

– Кто же его знает, есть всякие предположения, например, что так проявляется косвенное влияние звериной ипостаси. Просто те, кто на путь каннибализма вставал, в итоге теряли человеческий облик, и их приходилось своим же убивать. Давай ты мне пообещаешь…

– Что я никогда не буду даже пробовать такого? Да, я тебе обещаю, что никогда и ни при каких обстоятельствах не стану есть человека, – закончил я начатую Василисой фразу.

Из-за кустика по тропинке вышли библиотекарь с Ириной под ручку, их лица просто светились от счастья, глядя на них, так и хотелось улыбнуться, что я и сделал. Посмотрел на свою жену – она тоже обрадовалась, как же приятно смотреть на улыбающуюся Василису, надо больше ее радовать, чтобы почаще видеть такие светлые улыбки, вот закончатся магические разборки между кланами, и сразу же начну. Я сам себе говорил это, но подлый внутренний голос возражал, что такое все равно никогда не получится, мне его слова не нравились, но аргументированно возразить оказалось нечем. Мы поздоровались и все сели за стол, Василиса одним только взглядом приподняла со стола все пустые и полные бутылки и перенесла их на траву возле бани – вот это да, настоящее мастерство, мне бы так уметь, затем, повернулась ко мне и строго спросила:

– Саша, в двух словах, что случилось?

– Мы с Волчком обнаружили местонахождение меча-кладенца, но на нас напали, я отбился, а Волчка заколдовали, и теперь он стал плюшевой игрушкой.

– Вот это новость, – удивилась Василиса, – а что же ты раньше про меч молчал?

– Разве успеешь тут сказать что-нибудь, – буркнул я.

– И баба Вера про кладенец тоже в курсе небось?

– Да, когда мы с Волчком клубок путеводный брали, то я сказал ей, что идем туда, где клан Крылатых коней располагался, чтобы посмотреть следы нашего меча, вот только что мы его нашли, она не знает.

– Просто партизанский отряд в тылу предводителя клана, по-другому не назовешь! А полные карманы магических артефактов ты где набрал?

– Там же, только кладенец в огромном сейфе под семью замками хранится – сразу и не вскроешь, а эти лежали в стеклянных витринах, подходи да бери. Но я их взял для отвода глаз, чтобы не подумали, что кто-то именно за мечом охотится.

– Ладно, чувствую, что надо всех собирать. Николай, посмотри, пожалуйста, что с Волчком, я позову Огневиков и попробую привести в чувство бабу Веру.

Василиса подошла к спящей на лавочке Яге, легко перебросила ее через плечо и шагнула по тропинке к источнику. Библиотекарь наклонился над Волчком, долго водил вокруг него руками, затем выпрямился и спросил меня:

– Александр, а что это за клан?

– Не знаю даже, я в них плохо разбираюсь. Так, кое-какие знаю, с которыми сталкивался, а с этими еще нет.

– Да, странно, очень странно. Никогда такого не встречал. Или совсем новое заклинание, или старое, но очень редко используемое. Даже не знаю, что и предложить в данном случае.

На тропинке появились Василиса с бабой Верой. Обе шли мокрые с головы до ног, видать, Яга сопротивлялась, и моей любимой пришлось применять силу, а в итоге обе искупались в живой воде. Василиса посадила притихшую бабу Веру на скамеечку, а сама позвала меня:

– Пойдем, побрякушки надо убрать, и путеводный клубок подбери, нельзя так бросать магические предметы.

Я поднял с травы моток ниток и, стряхивая с него мусор, поплелся в избушку, Василиса каким-то заклинанием подняла все ларчики со стола в воздух, и они почти журавлиным клином полетели вслед за ней, а в избушке сами по себе, по крайней мере мне именно так и показалось, расставились на пустой полке. Василиса даже не захотела рассматривать их, но мне почему-то стало обидно за то, что она так безразлично отнеслась к моей первой военной добыче.

– А ты даже не хочешь взглянуть, что там такое?

– Кое-что и так знаю, с некоторыми надо разбираться, а сейчас времени нет, ребята ждут, библиотекарь попозже все разберет, посмотрит, задокументирует. Он же все в летопись записывает, вплоть до каждого выбитого тобой у Кащея зуба, вот и их запишет. А твой рассказ я с нетерпением хочу услышать, только в присутствии всех.

Когда мы вернулись на полянку, баба Вера стояла возле алкаша Леши, набирала в рот живой воды из двадцатилитровой бутыли и брызгала на обгорелый труп. Так раньше хозяйки прыскали не пересохшее белье, когда еще не изобрели утюгов с паром, я хорошо помнил, как моя бабушка именно так гладила одежду – не признавала она никаких брызгалок и пульверизаторов, а полагалась только на свой допотопный метод.

– Васька, это ж мой клиент. Зачем ты так?

– Любопытный больно, а если еще и болтливым окажется, то расскажет чего лишнего, а мне потом расхлебывай.

– Расколдуй сама, чтобы не попортить чего.

– Сначала про дело поговорим, а потом расколдую, пошла за Огневиками.

Василиса шагнула и скрылась за поворотом тропинки, а я подошел к Яге и потихоньку спросил:

– Бабушка Вера, а зачем вы его живой водой брызгаете?

– Чтоб сгоревшие мясо и кожа выросли, – удивилась моему вопросу Яга.