Василиада

Пару недель назад я случайно встретился в старом городе со своим одноклассником Виктором Демиденко. Посидели в кафе на Вене,[13] вспомнили общих знакомых.

Я ненароком упомянул, что в выходные собираюсь ехать в Пюхаярве.

Виктор обрадовался. У него машина в ремонте, а друзья пригласили на первую годовщину свадьбы как раз в те места.

Что ж, вдвоем ехать веселее.

Мы выехали из Таллина в субботу утром. Болтали о том, о сем, слушали музыку, а потом Виктор рассказал мне историю одного так и не начатого криминального дела, которую я и пересказываю здесь, слегка изменив имена действующих лиц.

* * *

В январе прошлого года, в один из вечеров к нему в квартиру позвонила соседка по лестничной площадке, Альбина Тылк. Вообще-то у них в подъезде не принято ходить в гости друг к другу. Но тут был явно неординарный случай. Обычно спокойная, всегда доброжелательно улыбающаяся соседка нервно прижимала к груди дамскую сумочку из голубого твида, а в ее еще более голубых с поволокой глазах дрожали капельки слез.

– Виктор, ты полицейский, ты русский, ты обязан мне помочь, – с порога, "не здравствуйте, не tere[14] заявила она, откидывая ладонью упавшую на высокий лоб прядку вьющихся каштановых волос.

Виктор посторонился в дверях и пригласил гостью в комнату. Та прошла мимо хозяина с высоко поднятой головой, неожиданно споткнулась о коврик в гостиной, сразу сникла и дала волю слезам:

– За что он так? Откуда эта ненависть? Не ко мне лично, а ко мне, как к некому персонифицированному понятию. Как к нерусской, как к эстонке. За что? Это какой-то маленький нацист… Славянский гитлерюгенд.

Виктор усадил Альбину на диван за журнальный столик, сам устроился напротив на жестком стуле. Предложил гостье стакан Вярски.[15] Она отказалась. Достала из сумочки платочек, промокнула им набухшие веки, немного помолчала, затем снова опустила руку в сумочку, вынула из нее увесистый камень и положила его перед Виктором на столик.

– Вот.

Виктор дотронулся до камня, взвесил на ладони, положил снова перед собой. Альбина еще раз промокнула платочком веки и уже более складно рассказала суть происшедшего.

Непосредственным виновником ее эмоционального потрясения был ученик шестого класса Н-ской школы г. Таллина Владимир Соломин, проживающий в этом же доме через два подъезда в квартире на шестом этаже. Двадцать минут назад он швырнул в окно Альбининой квартиры камень. Тот самый, лежащий сейчас перед Виктором на столике. Камень просвистел в сантиметре от виска женщины, которая в то время сидела за письменным столом, разбирая тетради учеников. Листы раскрытых тетрадей усыпало осколками стекла. Альбина ахнула, бросилась к окну. По рыжим вихрам и синей вельветовой куртке узнала стоявшего в вечернем полумраке Соломина.

– Володя!!?

Тот вместо естественных в данной ситуации реакций – испуга, извинений, неожиданно поднял над головой кулак, тут же беспомощно уронил руку и понуро поплелся вдоль дома. Альбина, накинув на плечи кофту, выбежала на улицу. Паренек заходил в свой подъезд. Альбина бросилась к дверям. Но электронный замок-защелка ее опередил. Она не знала кода, поэтому вначале принялась громко стучать по тяжелой стальной обшивке, потом набрала 023 – номер квартиры Соломиных и нажала кнопку вызова. Никто не отвечал. Она попробовала позвонить в две-три других квартиры – результат тот же. Она снова и снова набирала 023. Наконец мальчик поднял трубку домофона:

– Кто там?

– Володя, это я – Альбина Антсовна. Пожалуйста, открой мне дверь.

В ответ она услышала…

В этом месте рассказа Альбина снова дала волю слезам.

Я не считаю уместным повторять здесь дословно ту чушь, которую пришлось услышать учительнице из уст забронировавшегося за железными дверями подростка. Суть сводилась к тому, что он, Владимир Соломин, не будет больше никогда учить эстонский язык, не придет ни на один ее урок, так как ненавидит эстонцев, а когда вырастет – будет их всех убивать.

– Мне жаль стекло. Замена стеклопакета, наверно, будет стоить уйму денег, но это мелочь, – подошла наконец к сути своего визита Альбина. – Кто заразил мальчика – вот что главное. Ты знаешь меня, Виктор. Русские ли, эстонцы – мне все равно. Я людей принимаю в сердце не по национальному признаку, а по тому, каков передо мной человек, насколько он интересен как личность. Национализм – это даже не тупиковая ветвь развития, а полная деградация личности. Кто ранил душу впечатлительного подростка, кто заразил его проказой национализма? Не узнав этого, мы не сможем мальчику помочь. Поэтому я пришла к тебе. Поэтому хочу, чтобы ты возбудил уголовное дело о разжигании национальной ненависти.