Василевс

Посол, вручив подарки вождю гуннов и заключив договор с гуннами против Персии, вернулся в Константинополь. Приехав, он доложил Юстину на совещании ближних, что стараниями его шпионов он выяснил там, что вождь гуннов уже заключил точно такой же договор с персами против Византии…

Услышав это, Прокл, всегда сдержанный и расчётливый, чуть не подпрыгнул в кресле:

– Готов! Попался!.. Война отменяется!..

Все с удивлением и вопросительно уставились на него.

– Ваше высочество! Об этом вероломстве вождя гуннов Зилгиби нужно сообщить Каваду!..

– Ну и что? – спросил его Юстин. – Что это даст?

– Кавад, зная теперь, что вождь гуннов взял деньги, чтобы предать его, обязательно вызовет его к себе на суд!.. И спросит, получал ли он деньги от василевса!.. А результат нам сообщат сами персы!

Вскоре из Персии, от Кавада, пришло сообщение, что когда вождь гуннов признался в том, что взял от ромеев деньги, то он тут же был убит, а затем началась резня гуннов, которые пришли с вождём. Немногим удалось бежать на родину.

Этот дружественный жест Юстина понравился Каваду, и он через специального посыльного сообщил Юстину, что готов начать переговоры о мире.

Глава 8. Испытания Боэция

Боэция вызвал в Равенну король Теодорих. Не зная, где придётся остановиться в Равенне, Боэций приехал из Рима заранее. Но всё оказалось просто. По указанию короля уже было возведено здание большого Гостиного двора. Его называли в Равенне базиликой Геркулеса. Там он и остановился. На следующий день он был у королевского дворца в назначенное ему для приёма время.

Этот город вызывал у него, воспитанного в духе античности, странное состояние. Ему постоянно казалось, что город умирает, он ощущал даже запах его разложения. И возникало чувство страха, как при виде мертвеца, который уже умер, но ещё не знает об этом. Его какие-то органы доживают своё в мёртвом теле и смердят, в мёртвом теле античного совершенства, а из него начинают уже выпирать, как у гусеницы, которая превращается в бабочку, непривычные формы варварства… И он не мог от этого отделаться, от вида полного упадка античной культуры, в которой был воспитан, впитал её, жил ею. И от этого, её смерти, ему хотелось заплакать, оплакать прошлое… Он не в силах был принять вот это – варварство, смешанное с античностью, которое изуродовало античность, но и не видел он, не хотел видеть, что в этом процессе рождается будущее, с новыми художественными формами, хотя бы той же Святой Софии.

Подходя к дворцу, он окинул его мельком снаружи одним взглядом, невольно отмечая всё те же элементы варварства.

На переднем фасаде, в центральной части, находилось изображение Равенны. Этот передний фасад, с четырьмя мощными белыми колоннами, образовывал фронтон, а под ним был главный портал. Свод над этими четырьмя колоннами завершали три полукруглые арки. Два средних клинообразных элемента свода были украшены изображениями богини Виктории. Над этими же арками, опираясь на белые мраморные лежни, возвышался второй этаж… Передний фасад дворца был обращён к западу, а задний – на восток, к морю. Туда же, к морю, были обращены во дворце трапезная, широкие галереи, стены которых были облицованы мрамором и украшены великолепной мозаикой…

Что там, во дворце, находилось ещё, Боэций не представлял.

Здесь же, у главного портала, его встретил секретарь короля.

Вежливо поздоровавшись, он пригласил его следовать за ним.

Они вошли в переднюю комнату, прошли какие-то залы, галереи, поднялись по широкой мраморной лестнице на второй этаж и вскоре были у дверей зала заседаний совета.

Секретарь, постучав в дверь, открыл её, громко объявил:

– Ваше превосходительство, к вам господин сенатор Аниций Боэций!

Затем он прошёл вперёд на середину зала, остановился.

Боэций, пройдя за ним, тоже остановился.

В зале, кроме короля, был ещё какой-то его канцелярист со стопкой папирусов в руках, стоя вблизи рабочего стола короля.

Теодорих сделал ему знак, мол, постой помолчи… Затем он справился у Боэция, как он добрался из Рима, как устроился здесь, в Равенне.

Боэций ответил, поблагодарил за участие. Мельком заметил на столе, рядом с бумагами, красивый, полированный и покрытый лаком охотничий рог… И он догадался, что король иногда балуется охотой на оленей или кабанов.

Рассеянно спрашивая его о всяких пустяках, о Риме и сенате, король продолжил занятие с канцеляристом, а тот стал дальше подносить ему на подпись документы и письма.

И Боэций, к своему удивлению, увидел, как Теодорих прикладывал к документам дощечку с прорезями «legi» («читал») и водил по прорезям кисточкой с краской…

Король Теодорих оказался безграмотным… Боэций слышал, что так же делает и василевс Юстин…

Этот вид короля с кисточкой несколько охладил его пыл.

– Я назначаю тебя, за заслуги перед королевством, на административный пост магистра всех служб! – всё так же рассеянно произнёс Теодорих. – Это пост первого министра!..

Он закончил дела с бумагами, встал с кресла, подошёл к стоявшему во всё время приёма Боэцию и крепко пожал ему руку.

– Желаю успехов на новом поприще!..