Василь Быков: Книги и судьба

Но интересно, каким тонким пером и как без нажима все это сделано. Вот самое начало. Как мы знакомимся с новым для нас человеком? Сначала — первое впечатление. Так вот, первое впечатление — самое что ни на есть благоприятное (как, например, и впечатление от Рыбака из «Сотникова»). Читатель разделяет симпатию Зоси к Голубину. И лишь постепенно, шаг за шагом, он начинает понимать главный психологический посыл этого человека — выжить любой ценой. И видит, что из всех возможных путей выхода из той или иной ситуации он всегда чисто инстинктивно выбирает путь паразитический. Самый легкий и, в чем он совершенно уверен, самый естественный. Медленно, по мере постижения этого характера меняется к нему и читательское отношение. Да, таким приемом Быков пользовался и прежде, он, можно сказать, уже давно освоил клавиатуру читательского восприятия, знал, когда и на какую клавишу надо нажать, но здесь, в этом маленьком романе, он, безусловно, совершил некий художественный прорыв. И заключается этот прорыв в том, что Быкову удалось проникнуть в настоящую бездну: бездну огромного и неистребимого запаса фантазии и инстинктов, которые в невероятно сложном сочетании, постоянно возобновляясь и видоизменяясь, сформировали и продолжают формировать натуру этого дезертира, изменника и предателя. А проникнув в нее, он увидел (и показал это читателю), что на самом-то деле она, эта бездна, состоит из элементов вполне простых, банальных и очень легко препарируемых, если смотреть на них незамутненным человеческим взором.

Посмотрим и мы вслед за Быковым. Начало — Голубин хороший и исполнительный партизан, который искренне оплакивает смерть Кузнецова, своего командира отряда:

Кузнецова Голубину было жалко до слез, это был смелый и толковый командир отряда, Антон любил его, как только можно любить отличного командира в армии. Куда бы тот ни направлялся: на дело, в разведку, на боевую операцию, да и просто на гулянку, — всегда брал с собой шестерых партизан, вместе с которыми ездил и Голубин. Теперь от этой шестерки, пожалуй, никого и не осталось[190].

Все понятно — и в то же время что-то настораживает. Что именно? Первое — Голубин не только не считает себя «оставшимся», но ему явно безразлична судьба остальных четверых партизан. Второе — его абсолютно не беспокоит совесть по тому поводу, что он даже не попытался прийти на помощь своему раненому и попавшему в беду любимому командиру. Голубин не реагирует на постоянные и упорные упреки товарищей и считает свое поведение абсолютно оправданным. Единственное, что его задело, — это понижение в ранге вследствие смерти Кузнецова. Это он посчитал несправедливым. Во всем остальном незаметно и следа раскаяния — ведь он твердо верил в то, что если командир попал под пулю, так в этом его вина: сам не уберегся, а вот он, Голубин, уберегся, следовательно, он и умнее.

Здесь Быков, произнеся так мало, сказал очень много о натуре предателя, у которого сочувствия много, но только для себя самого; его собственная шкура является единственным предметом заботы для него при любых обстоятельствах. Почему Голубин поверил, что Сталинград уже завоеван фашистами? Все очень просто: что бы там кто ни говорил, а ситуация в Беларуси, да и по всей территории Советского Союза не внушает больших надежд на победу над немцами, поэтому надо верить тому, кто сильнее, иначе окажешься в дураках. От таких мыслей уже полшага до того, чтобы переметнуться в стан противника. Единственное, что всерьез волнует Голубина, — это как бы выполнить задуманный кульбит без сучка без задоринки, так, чтобы и партизаны не засекли, и немцы чтобы поверили. Тот же инстинкт самосохранения быстро срабатывает и в отношении Зоси Нарейко: самая лучшая кандидатура для помощницы в осуществлении его замысла; а что она ему нравилась еще в партизанской бригаде — что же, это дополнительный плюс. Замечательно, что герой Быкова искренне не может понять реакцию Зоси на его предложение выдать ему своих товарищей. Поэтому нет ничего противоестественного в том, что дальше он жестоко избивает некогда «любимую» женщину и планирует сдать ее полиции в качестве первого залога своих будущих отношений с новой властью. Так же как натурально для него в конце концов, после неожиданной встречи с партизанами, опять прикинуться своим парнем, обманув и партизан, и Зосю, а едва станет ясно, что партизанская акция провалилась, не пожалеть на молодую женщину последнюю пулю, оставить ее умирать в лесу, а самому направиться к немцам.

Так, как будто бы совершенно не подчиняясь воле автора, а подчиняясь лишь логике характеров и событий, раскручивается беспощадный маховик предательства.