Читаем Василь Быков: Книги и судьба полностью

Тем временем истощенная физически Зося засыпает от слабости. Упомянутый выше сон проходит как серия разных явлений или картин, происходящих в иных пространствах. Сначала она оказывается в Райском саду, в котором молодая женщина ощущает присутствие «Его». Видимо, эта картина символизирует вечную душу до грехопадения, что соотносится с Зосиным личным грехом — ее связью с Антоном. Другая картина пришла на смену, когда Зося или ее душа (она сама не чувствовала и не понимала разницу) взмыла наверх и долго наслаждалась полетом в уже другом пространстве. Этот полет был полон волшебства свободного движения и самых счастливых мгновений, которые ей приходилось ощущать в жизни[194]. Эти радостные ощущения сменились в следующей, полной символики картине чувством неотвратимой опасности. Зося превращается в черную легкую птичку, крылья которой не спасли ее от неизбежной, казалось, гибели. Зося Нарейко находится при смерти в своем сне, но тут сверхъестественная картина переходит в реальную, когда ее находит группа партизан. Последнее ранение, нанесенное ей Голубиным, чрезвычайно тяжелое, и кажется, что спасти Зоею может только провидение, которое, возможно, и вмешалось в ее судьбу. Надежда или даже обещание жизни, выраженные в двух снах Зоси, когда смерть дважды отступала от нее в последний момент, возвратились к ней в форме постепенно укрепляющейся религиозной веры, когда молодая женщина находится в полубессознательном состоянии.

Быков редко находил доброе слово для священников любой религии и в своих произведениях[195], и в личной жизни. К вере, однако, он относился с непререкаемым уважением, находя много общего между ней и гуманистическими идеалами. Роман «Пойти и не вернуться» — первое его произведение, где отмечается естественная потребность людей в вере в Бога, когда они попадают в беду.

<p>Глава 5</p><p>По обе стороны фронта</p><p>Беспартийные или свои среди чужих?</p>

Сколько знаков беды в этой повести! Один к одному, они обступают и преследуют, и чувство тревоги и опасности нарастает. Стучат топоры у реки — немцы наводят мост, снятся тяжелые сны, каркает ворона над хутором, вспоминается мертвый жаворонок из той давней, счастливой весны, когда после батрачества впервые пахали свою землю… И не отвести глаз от несчастного Янки, живого знака страшной, потрясшей мальчика и все село беды. Смерть мальчика тем мучительнее для Степаниды, что на глазах погублен — добит (свои начали, чужие добили)! — безгрешный, безвинный, а с ним оборвался, кончился крепкий крестьянский род, будто не нужен он больше этой белорусской земле…

И. Дедков
«Знак Беды», 1982[196]

Подробный список знаков беды, предложенный Дедковым, содержит вдумчивый комментарий этого «нового слова», внесенного Быковым в традиции советской прозы. Выражение «новое слово», распространившееся в литературоведении сразу после выхода романа, было вызвано быковским созданием мира, где жили и действовали люди, у которых не было прямых отношений ни с одной организованной стороной, участвовавшей в войне. Макмиллин немедленно отмечает этот элемент в своей работе о «Знаке Беды»: «После творческого затишья скверных лет конца 1970-х — начала 1980-х Быков опубликовал одну из своих лучших работ, „Знак Беды“. В некотором отношении этот роман отходил от его ранних произведений, так как советские солдаты и партизаны практически не играли в нем никакой роли»[197]. Несмотря на то что работа Дедкова написана до этих слов Макмиллина о Быкове, он словно продолжает мысль английского ученого:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии