Варвар, который ошибался

Тулвар после спасения говорил о соглядатае, да я тогда пропустил его слова мимо ушей, — очень уж много всего навалилось, если вы помните. Решил — потом разберусь. Глупо, недальновидно поступил старина Фатик.

Я перехватил руку брата, сжимавшую мой топор. Дернул рукоять на себя, однако брат держал ее крепко.

Я разжал пальцы: Шатци был сильнее меня ровно в два раза.

Виджи спала неподалеку, медовые волосы запахнули лицо. Месяц жизни, всего только месяц жизни ей обещан! Мысли путались, сталкивались, происходящее казалось страшным сном. Сейчас я проснусь рядом со своей утконосой эльфийкой, стоит только приложить небольшое усилие!

Оплывшее тело Гродара… Тускло отблескивает на полу слетевшая маска… Быстро я прикончил смертоносца, надо признать!

Шатци был в кольчужной рубахе, забрызганной кровью, и в меховых штанах по колено — классический походный набор варвара Джарси (не хватало еще безрукавки из шкуры барса, мой брат, видимо, где-то ее задевал). Нижнюю часть этого набора я весьма не любил — очень часто в этих шкурных штанах заводились навязчивые насекомые. Если мне случалось ехать на дело прямо из клана Джарси, я, едва спускался с гор, тут же менял меховые штаны на нормальные, из льняной ткани.

В горле Квинтариминиэля бурлила кровь.

Я содрогнулся и вновь рванул топорище на себя.

— Да брось, Фатик, — сказал Шатци гулко. — Не бузи, хе-хе, хы, го! Прознатчик ведь не опасный. Маги его используют, ну, как это… Он это… слепая лошадка. Они сквозь его гляделки зырят, могут пару слов сказать его голосом. А так, чтобы шпион сотворил что-то там, нож в спину скажем, так нет. Ну, то есть как… чем ближе шпион к магу — тем лучше им управлять, чем дальше — тем сложнее, вот! Мы ж тут одного мага поймали, поговорили с ним по-свойски, он и выдал… Имени шпиона не сказал, маг из младших чинов, такого ему знать не положено. И сейчас они слушают, слушают, хе-хе-хе! Пускай слушают, да зубами скрежещут. Не по их желанию все вышло, Великая Торба! А теперь я скажу тебе все-таки главное! Хе-хе, хы, го!

Как же меня бесили его прихохатывания. Наверное, сильнее, чем смрад чеснока, который я должен был вдыхать.

— Ну? — я снова рванул топорище, но Шатци был намного сильнее меня.

— Короче, Фатик, — прошептал этот охламон, выдвинув вперед челюсть, которую можно было использовать для колки орехов. — Я таки сделал Джальтане ребенка, и теперь, согласно нашим клановым законам, должен на ней жениться. Ты понимаешь? Нет, мало мне того, что я наследник Гордфаэлей и будущий император, так еще и это… Я не хочу, понимаешь? А она хочет, с… сук… су… Ох-х, яханный фонарь… А ведь говорила — да действуй смело до самого конца, в этот день не зачнем. Ты понимаешь, что она меня обманула, лишь бы только женить на себе? Вот она, бабья подлость!

Тьфу ты, Великая Торба! Я-то думал, он выдаст мне очередную порцию обжигающих тайн и загадок.

Мой брат, в дополнение к невеликому уму, еще и приличный эгоист. Это свойство на самом деле помогает ему брать от жизни всё. Умножает его удачу. Хотя, пожалуй, то, что он сделал ребенка моей бывшей возлюбленной… женщине, которую сам же у меня отбил давным-давно, а вдобавок оказался наследником Фаленорской Империи, могло свидетельствовать, что его удача пошатнулась. Скажем так: беременность Джальтаны и будущий брак были малой карой за все грехи Шатци, а вот то, что он, свободолюбивый эгоист, должен взвалить на себя ответственность за Альянс и, в перспективе, возглавить освободительную битву за Империю, было карой превеликой.

Я ощутил неприкрытое злорадство. Ничего, родной, помучайся, хватит с тебя неба в алмазах.

— Ну, так драпай, наследник династии Гордфаэлей, — криво усмехнулся я. — Беги прямо сейчас. Выход — вон там.

— Я боюсь гнева дедушки Трампа, — промямлила эта орясина.

Дедушки, который на самом деле — мой отец. Я поежился. Снова дернул за топорище. На руку капнуло что-то вязкое и липкое. Кровь чорона.

Шатци покачал головой:

— Нет, Фатик, топор я тебе не отдам.

— Почему?

— Эльфы его выкупили сразу после того, как ты его в ломбард зафинтил.

— Ну, это ясно. Следили за мной, хитрецы.

— Следили. А топор мне всучили. Я, конечно, удивился. А эльфы мне и говорят, что, мол, если ты получишь топор, пока «…не закончится твоя жизнь», то ты сгинешь.

— Чего? Как это — сгину? Погоди. Ты все точно запомнил?

— Само собой, Фатик. Не обижай брата! Память у меня — ого-го. Хе-хе, хы, го!

— Тогда получается бессмыслица. Я могу получить топор, только когда я умру. Но если я заполучу топор раньше — то сгину. Чушь какая-то. И так и так помирать?

Шатци передернул глыбами плеч.

— Ты лучше расспроси об этом моих эльфов. Они вот что велели тебе при встрече передать. Используй, сказали, то оружие, что добыл у горгон. Оно, мол, хорошее, проковано с добавкой металла Агона. Не знаю, что там за Агон, хе-хе, хы, го!

Зато я знаю, дорогой мой брат. Это мир, в который Творец заключил истинных эльфов, обезумевших от свалившегося на них бессмертия.

— У горгон? Я отобрал мечи у оргов Митризена.

Братец кивнул: