Варвар

На какое-то мгновение устыдилась своих ласк, и щёки обожгло румянцем. Но как же приятно. Как дурманяще. Трогать себя там, как делает это Марат и понимать, что он также ощущает на своих пальцах мою влагу и чувствует запах секса, которым я пропитываюсь в его присутствии.

Оперлась о холодную кафельную стену, но она не остудила мой жар. Я начинала гореть изнутри, а ноги задрожали от желания. Запрокинув голову, надавила на клитор, как делал Хаджиев, чуть грубовато и дерзко, и тихо застонала.

— Марат… — медленно сползла по стене на пол и, прикусив губу так сильно, что ощутила во рту металлический вкус крови, задвигала пальцами.

Негромко вскрикнула, когда накрыло волной оргазма, а мышцы сковало от сумасшедшего наслаждения. В юности я играла с собой… Бывало, да. Но такого наслаждения не испытывала никогда.

Когда снова начала чувствовать своё тело, блаженно улыбнулась, открыла глаза и вскрикнула, встретившись с бешеным взглядом Хаджиева.

— Ой… Марат? Ты уже пришёл? — по-идиотски улыбалась ему, поднимаясь на ноги, но уже понимала, что всё… Он всё видел. Он видел, как я мастурбировала, повторяя его имя, и сейчас взгляд чёрных глаз направлен на мои влажные трусики.

Шагнул вперёд, я отступила назад. Он снова приблизился, неотрывно глядя туда, а я попятилась, но упёрлась в стену.

— Ты меня ослушалась, — голос хриплый, напряжённый. Словно ему трудно говорить. Гласные тянет, словно сдерживает себя…

— О чём ты? — сразу же стала перебирать в памяти все его запреты и условия, лишь бы думать о чём-нибудь другом, не о том, что только что он видел.

Как же стыдно. Ужасно стыдно.

— Я запретил тебе трогать себя, — прорычал уже у моего лица и, схватив за предплечья, набросился на мои губы. — Только я! Только я могу тебя трогать! — терзал мой рот так яростно, что мы стучались зубами, и не хватало воздуха. Отрывался на секунду, чтобы повторить, что только он может… И снова впивался озверелым поцелуем.

Отступил на полшага, резко поднял меня и, заставив обхватить его ногами, расстегнул ширинку брюк. Сдвинув мои мокрые трусики, вошёл точно выверенным движением, а я откинулась спиной на стену, рыча, как сумасшедшая самка.

Марат вбивался гневно, глубоко. Размазывал своими толчками меня по стене и смотрел в глаза. В них мрак, поглощающий нас обоих, в них мой страх и его злость. В них ласка его опасная и тайны, одному ему известные. В них погибель моей души и её воскрешение.

* * *

Марат не поверил своим ушам, когда услышал своё имя из её уст. Она кончала и звала его. Маленькая, развязная училка. Усмехнулся. Дааа… Это то, что он хотел увидеть. То, к чему стремился.

Но в то же время внутри всколыхнулось всё самое тёмное, что есть в нём. Никто не имеет права касаться её. Даже она сама.

Как оттрахал её, сам не понял. Остановился лишь когда Снежана повисла на его шее, тихо всхлипывая от раздирающих эмоций, и выпил их, сожрал, слизывая с её влажных губ. Сам кончил уже давно, и теперь сперма стекала по её бёдрам вниз, а он наблюдал за этим зрелищем с видом слетевшего с катушек маньяка.

— Можно я приму душ? — в глаза его не смотрела, прятала взгляд.

— Нет, — он хотел, чтобы им пахла. Чтобы сперма на ней осталась. Как клеймо. — Сними бельё и иди в постель.

Когда вышел из душа, Снежана уже крепко спала. Обнажённое тело белело в полутьме, и Марат подошёл к ней. Браслет сверкал на руке, а на груди лежал кулон. Умница.

Присел в кресло напротив, расслабился. Прошёлся взглядом по комнате. Что-то изменилось. Неуловимо. Как будто это не его вечно тёмный склеп. Шторы всё так же задёрнуты, освещения минимум, но как будто ярче стало здесь. И он знал, кто тому виной. Та, чей халат лежит на подлокотнике у него под рукой. Та, что сопит сейчас еле слышно. Смял шелковую ткань халата, поднёс его к лицу и вдохнул запах. Закрыл глаза, стиснул челюсти от кайфа, как наркоман.

— Белоснежка… Какого же хуя ты так пахнешь, — прошептал в тишину и резко поднялся, отшвыривая от себя тряпку. — Дрянь!

Выдохнул и шагнул к окну. Распахнул тяжёлые портьеры, застыл в свете Луны. На столе заметил какую-то бумагу и, подняв её, сощурился. Это что, мужской пиджак?

ГЛАВА 37

Утром Марата в постели не оказалось. Что ж, так даже лучше. Вряд ли я смогла бы смотреть в его глаза после вчерашнего… А на столе стояли три плоские подарочные коробки, две огромные, одна поменьше. Рядом записка.

«Заметил, что ты красиво рисуешь. Я хочу этот пиджак. Надеюсь, эти вещицы помогут тебе с новыми начинаниями», — это что же, он мой эскиз увидел? И действительно, рисунок лежал рядом.

Нахмурившись, открыла первую коробку и ахнула. Новенький Макбук! Да это же… Это… С ума сойти!

По-глупому улыбаясь и пища от радости, открыла остальные коробки. В одной нашла новенький телефон той же марки, а во второй — бумагу и карандаши для эскизов. На глаза навернулись слёзы, закрыла лицо руками.