Варвар

Проснулась на его мощной, широкой груди, что мерно вздымалась в такт глубокому, спокойному дыханию. Чуть приподнялась, заглядывая Хаджиеву в лицо, и невольно залюбовалась этим могучим великаном. Интересно, сколько ему лет? Выглядит взрослым, повидавшим жизнь. Опять же, эти его наглость, напор, полная уверенность, что все должны прогибаться под него. Сила, мощь в каждом движении. Даже сейчас, спящий Марат вызывал чувство трепета и страха. Правда, я уже не боялась его, как раньше. Да, будить в нём зверя точно не стала бы, я видела на что он способен… Но и суеверного ужаса от одного его присутствия больше не испытывала.

— О чём думаешь, са хазниг? — заговорил тихо, хрипловатым ото сна голосом, а я вздрогнула и потянула на себя одеяло, прикрывая наготу.

Марат не открыл глаз, но безошибочно понял, что я делаю, и дёрнул одеяло в сторону.

— Не смей прятать от меня мою красоту.

— Я в душ собиралась.

— Нет, — рукой ловко опоясал мою талию, потянул к себе. — Спи.

— Уже утро. Скоро привезут Виталика и я хотела…

Договорить мне не дал, закрыл рот своей ладонью.

— Тихо, хазниг. Не нужно этой пустой суеты. Мальчика привезут ближе к обеду.

— Что? Почему? — дёрнулась встать, но Хаджиев сжал моё тело так сильно, что стало нечем дышать.

— Снежана!

Прикусив губу, недовольно засопела, а Марат перевернулся на спину, увлекая меня за собой.

— Давай, подари мне немного наслаждения, помолчи, — сдирает с меня трусики и они, врезавшись в кожу, доставляют дискомфорт.

— Ай! — отталкиваю от себя руку Хаджиева, а тот расплывается в ухмылке.

— А ты сегодня дерзкая, да? Зачем трусы надела? Я ведь велел тебе спать раздетой, — а пальцы уже поглаживают мою плоть. Довольно грубо, но я, кажется, привыкла к его прикосновениям. Они никогда не бывают нежными. Ласки Варвара ещё выдержать нужно. У меня, правда, получлось.

— Зачем? Чтобы ты не утруждался, когда припечёт? — появился какой-то азарт, и он вперемешку со злостью добавил мне игривости. Хотя… Скорее всего это просто глупость.

— Да. Чтобы я мог взять тебя сразу же, как встанет, — похоже, он и сам не прочь был поиграть.

Пальцы Хаджиева ни на минуту не прекращали двигаться и вскоре входят в меня резко и глубоко.

— И тебе нравится так жить? Питаясь одними низменными инстинктами? Как зверь?

Он запрокидывает голову, смеётся громко, раскатисто, по-настоящему. И наслаждается. Так, словно не смеялся до этого много лет.

— А тебе нравится? Ты же сама кайфуешь со мной, Белоснежка, — вытаскивает из лона пальцы и проводит ими по моей щеке, размазывая по лицу мою же влагу. — А как ты кончаешь охерененно… Твой оргазм для меня слаще, чем мой собственный.

Чувствую, как начинают полыхать щёки, и вместе с тем пробуждается уже такое знакомое желание. Оно нарастает давящей болью внизу живота и расползается по всему телу, лишая возможности думать, контролировать свои движения.

— У меня не было выбора. Ты мне его не дал, — шепчу ему в губы, а Варвар ехидно ухмыляется.

— Ты права. Не было, — опрокидывает меня на спину, наваливается сверху и, взяв в руку свой член, проводит головкой по промежности. — Какая влажная. Хочешь его? — не торопится входить, дразня меня, доводя до исступления своими играми.

И я уже готова сдаться. Готова просить его взять меня. Сдерживаясь из последних сил, закрываю глаза, подаюсь вперёд, навстречу ему и… Ничего не происходит. Внезапно Марат оставляет меня, поднимается с кровати и, лениво зевнув, уходит в ванную, сверкнув напоследок своими крепкими ягодицами.

Поднявшись на локтях, растерянно смотрю ему вслед и пытаюсь понять, что это было, но из-за неутолённого желания, что всё ещё полыхает внизу, не могу поймать ни одну мысль. Возникает надоедливое, зудящее ощущение, что меня жестоко обманули.

* * *

Она чиста, по-детски наивна. Почти девственница, да. И с ней по кайфу играть. А сколько эмоций она ему дарит. Да ими можно жить, даже не имея своих. Вкусные, острые, пикантные. Они впитываются в кожу и действуют на него, как чистейший наркотик или афродизиак.

Но как же достало её сопротивление. Постоянно делает вид, что её принуждают, и это неимоверно бесит. Хочется зверски изнасиловать её, чтобы поняла разницу. Чтобы ощутила на себе, что такое принуждение.

За завтраком Снежана ковырялась в своей тарелке с растерянным видом. Не смотрела Марату в глаза и не издавала ни звука. Но сбивчивое дыхание и розовые щёки выдавали её с головой. Девочка возбуждена. Надо же, горячая какая.

Хаджиев усмехнулся, наблюдая за её бесполезными попытками потушить пожар внутри, глотая холодную воду.

— Я сейчас уеду, а когда вернусь, ты должна ждать меня в постели. Без одежды. И ещё, Снежана, не смей трогать себя.

Белоснежка вскинула на него ошалелый взгляд, нервно облизнула губы.

— Ты о чём?

— Ты знаешь, о чём. Не смей, поняла? Только я могу трогать тебя. А теперь подойди, — отложив вилку, поднялся со стула.

Снежана молча встала, шагнула к нему.

— Повтори, что ты не должна делать.

— Не… Не трогать себя, — голос дрогнул, и красавица залилась краской.