Читаем Варшавка полностью

— Снаряды есть… Ну, словом, летом еще, когда соседи на Зайцеву гору лезли, я своим приказал подобрать все. что они побросали… Ну, кое-что поменял, кое-что заначил… Так что не жалуемся.

«Вот-вот, — подумал Басин. — Такие — хозяйственные. У них всегда и запас есть и заначка. И хозяйство, должно быть. в порядке, и связной… — И мысль, главная в эти дни темная мысль опять вывернулась и заслонила все остальное:

— Вот таких — хозяйственных, мягких — и любят бабы».

Он погрустнел, так и не вспомнив примера своей жены, не подумав, что, может быть, старший лейтенант потому и ходит к фельдшерице, что у нее, кроме всего прочего, всегда есть спирт и добавочные продукты: медицинский контроль над кухней и всем хозвзводом тоже кое-чего стоит…

Почему-то всегда бывает так — даже умные и сильные мужчины судят о женщинах по тем рассказам; на которые горазды отвергнутые и обманутые мужики…

И, уж конечно, не подумал о том, что артиллерист и фельдшерица прости любят друг друга. Наверное, потому не подумал, что сознавал: это не любовь, это что-то иное. Рядом, близко — но иное…

— Это хорошо… Хорошо… — задумался Басин. понимая. что в нем зреет какое-то несвойственное ему решение. — Значит, постреляем вволю.

Как бы Костя ни уважал комбата, любой его вызов — всегда неожиданность и, значит, преддверие возможной опасности. Потому Костя никогда не снисходил до радостных улыбок или каких-либо иных выражений своей приязни. Наоборот, он становился суровым и собранным, рапортовал о прибытии суховато, сдержанно, но руку к ушанке вскидывал лихо, стремительно и так же опускал ее.

Басину нравилась эта Костина манера — настоящий сержант, военный человек, но в этот раз что-то в Косте его смутило — настороженность во взгляде, что ли, не. та лихость в приветствии. И это определило тон комбата. Он показался Косте недовольным, чуть сварливым, хотя Басин хотел придать ему задушевность,

— Что это вы, сержант, за заговоры с артиллерией устраиваете? А они вот опять на вас жалуются.

Жилин не ожидал такого поворота — разговор с Глазковым и Рябовым уже успел подзабыться: дел на передовой всегда много. Да и тон Басина настораживал.

— Насчет заговоров, товарищ капитан, ничего не знаю, а советовать артиллеристам советовали.

— Ну и что ж вы советовали?

Пока Костя пересказывал, артиллерист смотрел на него недоверчиво, словно сверяя с ним что-то свое, очень важное, а Басни думал, что не так он начал разговор. Надо было похвалить снайперов за то, что умеют думать по только за себя, и потому, когда Костя кончил пересказ, капитан вздохнул и сказал:

— Ладно, сержант, садись. В ногах правды нет. Значит, прикроете наших доблестных противотанкистов и цели укажете?

— Мы-то прикроем я цели укажем, — ответил Костя, устраиваясь на лавке. — Но если все это всерьез, так и с минометчиками бы договориться. Уж слишком большую волю они фрицам дают.

Басин испытующе всмотрелся в Костю и подумал:

«Взрослеет парень. Матереет. И думает, как готовый командир». А вслух сказал:

— Это можно. Это — правильно. — и опять испытующе взглянул на Костю, решая: добиваться, чтоб его послали на курсы младших лейтенантов, или придержать — дельный запасной командир и самому пригодится.

Но Костя, перехватив эти взгляды, додумал о своем, — наверное, комбату уже кто-то капнул насчет Марии. И комбат готовится принять нужные меры. И, как назло, Басин спросил:

— В остальном порядок?

— Порядок, товарищ капитан. Против девятой вроде опять снайпер появился. Завтра с утречка, обратно его пощупаем.

— Хорошо… Раз вопросов нет — можешь быть свободным.

Жилин ушел с нехорошим чувством надвигающейся опасности. Не для себя. Для Марии.

Он ждал этой опасности, потому что не может же все идти как в сказке, и то, что она, ожидаемая, кажется, пришла, только подстегнуло Костю, заставило быть предельно осторожным.

Артиллерист проводил Костю настороженным взглядом и, хитренько усмехнувшись, спросил:

— Слушай, капитан, если по-честному… Извини меня, конечно. Мы вот все читаем о твоей боевой активности. То, понимаешь, снайперы, то — пулеметчики… Это ж как? И на самом деле или… может, корреспонденты прибавляют?

Басин на мгновение задохнулся, захотелось заорать, выгнать Зобова, но потом, как разрядка, пришло смешливое настроение. Он позволил себе улыбнуться.

— А ты перестань по моим тылам ночами шастать, а сам попробуй, тогда и поверишь.

Понял?

Старший лейтенант Зобов понял намек и, не подчиненный комбату, а только располагающийся в полосе его батальона, поддерживающий этот батальон, готов был постоять за себя и за свою недозволенную и осуждаемую всеми любовь.

— Свято место, капитан, пусто не бывает. Понял? Ну… я пошел. Попробую.

Он хитренько, всезнающе улыбнулся и вышел, а Басин долго разбирался в себе.

Черт знает что такое — распустился. Перестал владеть собой. Зачем обидел человека? И он уж совсем было отрезал себя от Марии — силы воли у него бы на это хватило, — но вспомнил хитренькую ухмылку Зобова и понял ее по-своему: у Марии тоже кто-то бывает.

Перейти на страницу:

Все книги серии В сводках не сообщалось…

Шпион товарища Сталина
Шпион товарища Сталина

С изрядной долей юмора — о серьезном: две остросюжетные повести белгородского писателя Владилена Елеонского рассказывают о захватывающих приключениях советских офицеров накануне и во время Великой Отечественной войны. В первой из них летчик-испытатель Валерий Шаталов, прибывший в Берлин в рамках программы по обмену опытом, желает остаться в Германии. Здесь его ждет любовь, ради нее он идет на преступление, однако волею судьбы возвращается на родину Героем Советского Союза. Во второй — танковая дуэль двух лейтенантов в сражении под Прохоровкой. Немецкий «тигр» Эрика Краузе непобедим для зеленого командира Т-34 Михаила Шилова, но девушка-сапер Варя вместе со своей служебной собакой помогает последнему найти уязвимое место фашистского монстра.

Владилен Олегович Елеонский

Проза о войне
Вяземская Голгофа
Вяземская Голгофа

Тимофей Ильин – лётчик, коммунист, орденоносец, герой испанской и Финской кампаний, любимец женщин. Он верит только в собственную отвагу, ничего не боится и не заморачивается воспоминаниями о прошлом. Судьба хранила Ильина до тех пор, пока однажды поздней осенью 1941 года он не сел за штурвал трофейного истребителя со свастикой на крыльях и не совершил вынужденную посадку под Вязьмой на территории, захваченной немцами. Казалось, там, в замерзающих лесах ржевско-вяземского выступа, капитан Ильин прошёл все круги ада: был заключённым страшного лагеря военнопленных, совершил побег, вмерзал в болотный лёд, чудом спасся и оказался в госпитале, где усталый доктор ампутировал ему обе ноги. Тимофея подлечили и, испугавшись его рассказов о пережитом в болотах под Вязьмой, отправили в Горький, подальше от греха и чутких, заинтересованных ушей. Но судьба уготовила ему новые испытания. В 1953 году пропивший боевые ордена лётчик Ильин попадает в интернат для ветеранов войны, расположенный на острове Валаам. Только неуёмная сила духа и вновь обретённая вера помогают ему выстоять и найти своё счастье даже среди отверженных изгнанников…

Татьяна Олеговна Беспалова

Проза / Проза о войне / Военная проза

Похожие книги