Варнак. "Мертвая вода"

– Тошнит… Умираю...

Казалось, что проклятый шторм длится сутки, по-меньше мере несколько часов, но когда ветер стих, а ураган улетел кошмарить следующий участок океана, оказалось, что прошло едва ли тридцать минут. Я развернул «Мертвую воду» и направил ее к маяку, что остался далеко в стороне. Океан успокаивался, волны быстро сходили на нет, качка прекратилась, а из камбуза кое-как выбралась фея, хватаясь за палубу ручонками.

– О, небеса… – пролепетала Айне. – Выжили.

На трясущихся ногах она бросилась к борту и океан огласился неподобающими трубными звуками, похожими на крики умирающего тюленя. Когда извержение стихло, Айне обессиленно сползла с борта, отерла губы и потащилась к креслу.

– Сейчас бы яишенки, да? – не удержался я. – С ветчинкой, да на сале, чтоб жир по пальцам тек. Хошь поджарю?

Фея жутко побледнела, вспикнула и снова прыгнула на борт, едва успев свеситься. От шхуны с плеском рванул мелкий дельфин, спасаясь от потоков скверны.

– Почистилась? – участливо спросил я, когда фейка доплелась до кресла. – Или еще подбодрить?

– Отстань, злой напарник, – простонала Айне, сдерживая тошноту. – Проклятый океан меня доконал. Давай уже на сушу выбираться, пока у меня жабры не отросли...

Я хмыкнул, подводя «Мертвую воду» к небольшой каменной площадке у подножия скалы. Заодно рассмотрел и тихую заводь, что призывно манила в шторм. С самого дна и до поверхности воды торчали длинные каменные иглы, а мелкую гальку на дне усеивали истлевшие скелеты и хлам. Чуть в стороне от коварной ловушки виднелось свободное местечко, как раз приткнуться небольшому судну.

– Отличный маяк, – нахмурился я, швартуясь. – Интересно, что за доброхот там обитает?

Айне задрала голову и долго смотрела на высокий пик, на верхушке которого одиноко светил маяк. Длинная крутая лестница винтом уходила по краю скалы, редкие чайки противно кричали, приветствуя отважных мореходов, а шхуна мягко ткнулась в импровизированный причал. Я набросил канат на валун и изучал лестницу, что оказалась грубо высечена в скале. Айне со вздохом спустилась по трапу и дернула штанину.

– Поехали, – согласился я и усадил Айне на плечо. – Посмотрим на местного Робинзона.

Подъем был невыразимо скучным и однообразным. Айне какое-то время молчала, громко икая и постанывая. Впрочем, неугомонный организм восстановился быстро и вскоре она уже вертела головой, указывала пальцем на редкие корабли на горизонте и подбивала добраться до птичьих гнезд. Я отбрыкивался, взывал к здравомыслию и объяснял, что скалолаз из меня никакой, а по такой круче и пробовать не стану.

– Сама лезь, если хочешь.

– Я маленькая! – возражала Айне, вытирая слюни. – Меня чайка обидит!

Метрах в десяти проплыло очередное гнездо, что устроилось на небольшом выступе.

– Цепью достанешь?

– Отвали, говорю, – рыкнул я, – хватит с меня яичниц.

– Жадничать нехорошо, – Айне не отрывала глаз от гнезд. – А вдруг наши продукты испортятся? Запас будет.

– Рыбы наловишь, – отрезал я. – Хватит прыгать.

Таким образом мы и добрались до вершины, не разорив ни одного гнезда к огромному неудовольствию Айне. На площадке, что венчала скалу, будто великанская ладонь смахнула вершину, высился пузатый маяк, сложенный из темных каменных глыб. Огонь горел по-прежнему, но никого не было видно. Дверь заросла сорняками, а узкие окна покрылись слоем пыли и копоти.

– Не видно смотрителя, – осторожно заметил я, – судя по всему тут давно никто не появлялся.

– Кто тогда разжег огонь? – не поняла Айне. – Духи? Призраки?

– Сплюнь, – хмуро ответил я, приближаясь к двери, – накаркаешь.

Я потянул ручку и дверь отворилась, чуть скрипнув петлями. Внутри находилось жилое когда-то помещение, да лестница. Широкий стол покрыт слоем пыли, стулья задвинуты, шкафы в паутине, а факелы на стенах выглядели как огарки, в ореолах сажи.

– А светит ведь, – шепнула Айне, нервно помахивая сабелькой. – И мы туда пойдем?

– Пойдем, – согласился я. – Деваться некуда. Зря карабкались, что ли?

На верхнем этаже из невысокого кирпичного помоста с ревом било пламя, совершенно не нагревая воздух. Четыре выпуклых оконных стекла исполняли роль линз-усилителей, а вокруг огня бродил старик в потертой и выцветшей от времени одежде. На локтях рубахи темнели заплаты, штаны пузырились, а нечесаные седые космы придавали морщинистому лицу сходство с ожившей ветхой куклой. Одной рукой он держал трость и ходил кругами не замечая непрошеных гостей.

– Дедуля, – пискнула Айне, – вы не устали?

Смотритель остановился и с хрустом распрямил поясницу. Высохшее морщинистое лице обратилось к нам, он подслеповато щурился, вытащил из кармана очки, всмотрелся и нахмурился.

– День добрый, – подал голос и я, – как ваше ничего?

– Путники? – изумился смотритель. – Каким ветром?

Голос был такой же блеклый и невыразительный, как и он сам.

– Встречным, – пояснил я. – Шторм был, мы заметили огонь и приплыли.

– Пришли, – сварливо поправил он. – Моряки ходят, а не плавают.

– Почему тогда капитаны именно дальнего плавания, – поинтересовался я, – а не дальней ходьбы?

Смотритель открыл рот, задумался, после чего неприязненно буркнул: