Варнак. "Мертвая вода"

– Сложно сказать, – признался Зуб. – От материала зависит.

Он многозначительно кивнул на фею, что успела закинуть удочку. Села она прямо на фолиант, чтобы повыше видеть. Я понятливо и грустно покивал. Материалец тот еще.

– На говорящего Буратино расчета не было, – честно ответил я. – Но хоть деревянного солдата вырезать из этого полена можно попробовать.

– По мне, так дело трудное и неблагодарное, – отозвался Зуб. – Запаса магии у нее полно, а вот мозги набекрень. Ребенок, одним словом.

– Это да, это не отнять. Из смеха принцессы троллей.

– Чего-чего? – не понял Зуб.

– Забей, – отмахнулся я. – Кстати, а вас много? Индейцев? Викингов видел, но с ними понято – морские бродяги. А как в океан занесло индейца?

Как оказалось много. Их клан насчитывал за сотню, причем и в реале многие тем же увлекались. Собирались толпой в отпуск летом, строили в глуши вигвамы, стреляли дичь из луков, пели песни у костров и все в этом духе. В клане было несколько канадцев, две девчонки с Аляски, коренные тинклиты, если не хвастают, что тоже влились к «Черноногим», как родные. Остальные – сборная солянка со всего света, объединенная отыгрышем роли скальпорезов. Клан кочевал на материке, постоянно передвигаясь, воюя, угоняя коней у неписей и занимаясь прочими индейскими делами. Зуб и еще несколько человек бродяжили по интересам, попутно ведя разведку, вербуя новобранцев, качаясь и изучая игровые просторы.

– Стреляют? – осекся Зуб и указал на аркбалисты.

Взгляд индейца не отрывался от океана, затвердел и стал прицельным.

– Новые, – удивленно ответил я. – А что?

– Нападут сейчас.

– Кто?

Зуб бросился к носовой пушке и быстрыми рывками взвел тетиву. Гарпун уставился в волны по правому борту.

– Держи дистанцию и близко не подпускай! – крикнул Зуб. – У них зубы и хватка, как у бульдога!

– Да у кого? – крикнул я, вертя головой.

Взлетели брызги и на палубу полезли верещащие чешуйчатые уродцы не крупнее гоблинов, с похожими на рыбьи головами и колючим гребнем на макушках, как у окуня.

– Морские черти! – заорал Зуб, выстрелив. – Руби!

Черти выпрыгивали, как те, из табакерки. Визжащие тела сыпались через борт, палуба заскрипела под десятками лап. Айне взвилась по мачте, а морские черти кинулись в атаку. Цепи хлестнули разом, закрутились, с визгом ударили по палубе и во все стороны. Коротконогие черти пытались заслониться, выставили остроги, но я с перепугу хлестал направо и налево, вспарывая чешую и пробивая шипами зеленые тела.

Крупный черт толкнул собрата под удар, ловко уклонился от цепи и прыгнул на меня. Я отшатнулся, с руганью хлестнул, как кнутом, с оттяжкой, разогнав звенья как можно быстрее. Хрустнуло, грудь черта развалилась, обнажив ребра, и он рухнул, покатившись и сбив меня с ног. Сверху обрушилось тяжелое, сопящее и воняющее рыбой. Я едва успел вжать предплечье под клацающую челюсть и на меня в упор уставились блеклые глаза. Пасть щелкала, кривые клыки тянулись к глотке, а слюнями он забросал меня, словно матерый верблюд. Удерживал его с трудом, выручало, что я был раз в пять тяжелее, а злобный морской черт одной лишь лютостью вывезти не мог.

– Отвали, скотина… – выдавил я, тряся головой. – Чтоб тебя…

Коротко хрустнуло, в лицо плеснуло кровью. Черт замер, давление ослабло, а из-за плеча противника показалась бледная и трясущаяся Айне. В руках подрагивала сабелька, изгвазданная по самую рукоять. Я мигом отшвырнул обмякшее тело, рывком отправил фею за спину и вскочил.

– Наверх лезь! Быстро!

На носу визжал Зуб, как натуральный индеец на тропе войны, мерзко чавкал томагавк, а черти то и дело улетали за борт, брызгая кровью.

– Валите с моего корабля! – заорал я. – Убью!

Цепь пробила сразу троих, ощетинилась лезвиями и разорвала тельца пополам.

– Напарник! – выла Айне, указывая за борт. – Делай что-нибудь! Они борт ковыряют!

Я отбил острогу, ботинок впечатался в грудину черта, его отшвырнуло, сбив нескольких позади, а я бросился к борту. Цепь устремилась к коварным чешуйчатым, успевшим топорами изуродовать борт, усеяв воду щепками. Пробоину вырубить они не успели, цепи снесли их разом и под воду медленно ушли тела, пуская пузыри и слабо дергая конечностями.

Загудел бубен. Длинный тягучий удар сменился короткой дробью. На палубе замерли черти, словно в патоке застыли. Цепь пошла хлестать, пользуясь заминкой. Я промчался по палубе, пластая каждого чешуйчатого, под кровожадные вопли Айне. Зуб стучал в бубен, не прекращая выбивать сложный стремительный ритм.

– Быстрее! – прохрипел он. – Добивай!

Над палубой хлопнул портал, фея повелительно крикнула и на морских чертей набросился рой мух, впиваясь совсем не мушиными хоботками в чешую. Крупные, странного вида, будто вырезанные из стекла или слюды, с острыми, совсем не мушиными хоботками. Черти зашевелились, сбрасывая оцепенение, а я поспешно ударил с обеих рук, остро сожалея об утрате акульего меча. Тот бы остроги переломал только в путь, а зеленых недомерков я бы раскидал пинками, не вспотев, и жаба за ними бы не квакнула.