Варламов

Иные авторы, понимая, что та или другая роль написана слабо,

просили, чтобы играл ее Варламов. И он играл, говоря:

—       Если хорошо нажать, можно и из камня вино получить.

—       Душу вложишь, все сможешь!

Точно заметил Е. П. Карпов в статье о Варламове:

«Чувствовалось, что он искренне верит во все, что проде¬

лывает по воле автора на сцене, переживает непосредственно,

без размышлений и сомнений. Эта наивная вера творчества пере¬

давалась зрителям. Запечатлевались навсегда в памяти созданные

им типы, как бы малы и незначительны ни были они сами по се¬

бе. Варламов имел дар одухотворять и спрыскивать живой водой

своего таланта деревянные и кукольные фигуры, написанные по¬

средственными авторами».

Одухотворение «деревянных фигур» никак не редкость в

творческой работе Варламова. И в годы молодые, и позже, когда

стал знаменитым артистом. Пусть не покажется странным,

что роли подобного разряда прославляли его имя ничуть не

меньше, чем поистине достойные славы. Так уж выходило у Вар¬

ламова.

В Малом театре не без успеха шла пьеса Модеста Чайков¬

ского «Борцы». Главную роль в ней играл очень талантливый и

широкоизвестный артист Александр Иванович Сумбатов-Южин.

Играл весьма серьезно: оголтелого, бессовестного дельца, кото¬

рый обводит вокруг пальца всех и вся под видом «простака про¬

стецкого» (так умиленно называет Галтина баронесса Торы). Но

автор полагал, что написал комедию и что Галтин — лицо коми¬

ческое. Предлагая пьесу Александрийскому театру, он просил

поручить роль Галтина не кому-нибудь, а именно Варламову, —

ведь комедия же...

На первых спектаклях Варламов смешил публику, как он го¬

ворил, «всякими коленцами». Потом понял: нет, брат, этот Гал-

тин не так-то смешон. И не глупые, беспечные баронессы, гра¬

фини и князья отдают ему в руки целые имения, состояния,

а он, Галтин, прибирает к рукам все, что плохо лежит.

«Простак простецкий»? У Сумбатова-Южина это только вы¬

годная личина, напускная, притворная; приманка, на которую

ходко клюют светские дамы и господа. Как же, — Галтин такой

миляга, столько у него «природного ума простого русского че¬

ловека»... А варламовский Галтин не притворялся, не старался

нравиться. Он попросту нравился, вожжался со всеми запани¬

брата, подкупал всех своей добродушной натурой, лихой бесце¬

ремонностью, неуклюжей толщиной, которая казалась естествен¬

ной и здоровой в кругу «высоких» дворян, лощеных и малокров¬

ных.

Сумбатов-Южин хитрил в роли Галтина, играл деланную про¬

стоватость. Что касается Варламова, — тот брал искренней нату¬

ральностью. Сумбатов наглядно запинался на французских сло¬

вах, чтобы показать в Галтине мужицкого сына. Варламов про¬

износил их уверенно, бегло и коряво, не сомневаясь в том, что

говорит по-французски безупречно, как надо.

Тут вроде бы нельзя отдавать предпочтение одному из этих

толкований. Но нельзя и не заметить, как и в чем разнятся они.

Есть своя правда в притворном Галтине: он ведь плут и обман¬

щик. Но и обман, и плутовство даются ему так легко, без уси¬

лий, что, может статься, и притворяться-то ни к чему.

Модест Чайковский как будто хорошо увидел в образе Гал¬

тина явление общественное, человека нового племени, которое

самосильно поднимается на смену родовитому и хиреющему дво¬

рянству; дельца без стыда и упрека. С наглой и обворожительной

самоуверенностью этот выскочка и скоробогач обирает своих но¬

воявленных друзей да снисходительно, великодушно позволяет

им выдвигать себя в государственные мужи... Пьеса могла быть

яростно обличительной, если бы ее не скособочила в сторону

«драматургии случая» жалкая сюжетная завитушка: Галтин со¬

блазняет и бесчестит юную подружку своей дочери...

Мелькнувшая было возможность художественного обобщения

сведена на нет этим бесшабашным гусарским поступком, кото¬

рый совсем не идет Галтину, человеку трезвому, осмотритель¬

ному, целеустремленному. Он навязай стареющему герою пьесы

явно насильно, ради сюжета, но против смысла образа и его ха¬

рактера.

Сумбатов-Южин — актер, понимавший толк в ролях опытных

сердцеедов, — еще как-то справлялся с этим тяжким авторским

заданием. У Варламова тут ничего не могло выйти и не выходи¬

ло. Эту линию роли кромсал он и комкал, как бы кожей чувст¬

вуя всю ее неправду и ненужность.

Поражение Галтина из-за этой роковой случайности? Не то!

Не таков Галтин, чтобы ни за что ни про что сбиться с ноги. Он

еще будет, если не министром, то первым его помощником! И, по

Варламову, осмеянию подлежало небывало резвое везение Гал¬