Вариации на тему любви и милости

Эта сущность, эта природа, которая объединяет весь человеческий род и создает между людьми незримую онтологическую и духовную связь, есть не что иное, как образ Божий, составляющий, определяющий природу человека и присущий каждому. В каждом человеке – даже если опуститься до уровня материального или психологического, психического, морального, духовного – есть образ Божий, он является неотъемлемой и неизменной частью человека, утратить его невозможно, даже если деградировать или не суметь достичь той духовной высоты, к которой мы призваны.

Любить ближнего – это одновременно и любить Бога, Который есть в ближнем через Свой образ. Заметив, что «все мы – от единой сущности», преподобный Антоний наставляет, что «должны мы всей силой любить друг друга. Ибо тот, кто любит своего ближнего, любит Бога, а кто любит Бога, любит душу свою».[223] Авва Евагрий учит, что «дело любви – предоставлять себя каждому образу Божиему почти так же, как и Первообразу»,[224] и заключает: «Блажен монах, который всякого человека считает за бога после Бога».[225] Итак, мы видим, что рассмотренные нами антропологические основания христианской любви имеют богословское обоснование.

Если одно направление православных богословов настаивает на единстве человеческой природы и на том, что она создана по образу Божиему, то другое, современное, представляемое, в частности, профессором Владимиром Лосским,[226] отцом Думитру Станилоэ,[227] архимандритом Софронием,[228] митрополитом Иоанном (Зизиуласом)[229] или Христосом Яннарасом,[230] считает, что человек сотворен по образу Божиему как личность, потому что Бог – не какая-то сущность или природа, а три Лица. Эти богословы предпочитают говорить о человеке, созданном не по образу Божиему, но по образу Святой Троицы.

Указанные богословы также подчеркивают, что личность существует только в связи с другими личностями и формируется исключительно «в общине» людей. Тезис об общности человеческой природы делает возможным заключить, что в основе любви лежат неповторимость каждого человека, единство и равенство всех людей. Утверждение, что каждый человек уникален и существует множество отдельных личностей, позволяет избежать расплывчатого и ограниченного понимания христианской любви и утверждать, что в ее основе лежат уважение к различиям между людьми и абсолютная ценность каждого неповторимого и незаменимого человека. Эти две дополняющие друг друга концепции позволяют осмыслять любовь между людьми по образу любви, которая характерна для Святой Троицы. Ей присуще единство в различии и различие в единстве, единство без смешения, различие без разделения. По этому поводу архимандрит Софроний пишет: «Каждая ипостась Святой Троицы является носителем всей полноты двух других Ипостасей, не устраняя их и не ограничивая. Более того, каждая Ипостась полностью проникает в сущность двух Других, при этом усиливая Их собственный ипостасный характер. Аналогично в человеческом многоипостасном обществе каждая личность призвана быть носителем всей полноты человеческого существа, никак не устраняя других ипостасей, но входя в их жизнь как в их сущность. Таким образом она усиливает личность других людей. Так формируется единая сущность, по образу той, что выражается догматом единого Существа в трех Божественных Ипостасях. Человечество должно стать единым во множестве ипостасей. Таков творческий замысел Бога, создавшего человека по Своему образу и подобию».[231]

Итак, как представляется, в православном богословии любовь к ближнему неотделима от любви к Богу, поскольку ближнего мы любим «ради Бога» и «во имя Его» (см.: Мф. 18, 5; Лк. 9, 48), относимся к другому человеку как к образу Божию, призванному уподобиться Ему и находящемуся в тесной связи с Творцом.

Осознавая, что ближний – отдельная личность, ничуть не умаляя его уникальности и индивидуальности, мы, таким образом, в полной мере признаем его абсолютную ценность. Перефразируя формулировку Ф. М. Достоевского «Если Бога нет, то все позволено», мы бы могли сказать, что в отрыве от Бога ничто не способно объяснить или оправдать абсолютную ценность другого человека как отдельной личности.