Вариации на тему: Избранные стихотворения и поэмы

Так широка страна моя родная,
что залегла тревога в сердце мглистом,
транзитна, многолика и легка.
Тверская вспыхивает и погасает,
такая разная – военная, морская —
и истекает в мёрзлые поля.
Там, где скелет немецкого мотоциклиста
лежит, как экспонат ВДНХ.

За ним молчит ничейная земля,
в аэродромной гари светят бары,
печальных сёл огни, КамАЗов фары,
плывущие по грани февраля,
туда, где нас уж нет.

И слава Богу. Пройдя рентген,
я выпью на дорогу
с британским бизнесменом молодым.
В последний раз взгляну на вечный дым
нагого пограничного пейзажа,
где к чёрно-белой утренней гуаши
рассвет уже подмешивает синь.

Дачное

Давай пройдёмся по садам надежды
Елены, Ольги. Там, где были прежде.
Туда, где ждёт в траве велосипед.
Где даже тени тянутся на свет,
опережая ветви.

Где за малиной потный огород
сам по себе загадочно растёт.
Забытый мяч подслушивает сонно,
как кто-то там топочет воспалённо
в смородине: Лариса не даёт.

Где рыжий кот на жертвенную клумбу
несёт души мышиной бренный прах
по вороху газет у гамака
и чуткой лапой трогает слегка
в газетной рамке Патриса Лумумбу.

Плывёт с небес похолодевший свет,
предметам на лету давая форму.
Электропоезд тянется в Москву,
тревожа паутину и листву
осины праздной у пустой платформы.

Овощная база

Гниль овощехранилищ. Грузовик
на чёрном льду нетронутой дороги.
Солдат у крана просит закурить,
недавно рассвело.

Kомки ворон последнего призыва
застыли на провисших проводах.
Зима стоит на мёртвом поле в простом платке
среди кочнов капусты.

Две колеи (в одной из них ботинок)
ведут на свалку, в глинистый овраг.
Вдоль длинного бетонного забора
меридиан электропередач гудит бездонно.

Пар изо рта пролитым молоком
вверх утекает, в полое пространство.
Ноябрь.

В аптеку

Умирал сосед по дому:
м. рождения – Даугавпилс,
г. рождения – четвертый.
Посылать за смертью «скорую»!
Я бегу в аптеку – вниз.

Кислородная подушка,
запах камфоры и свечи.
«Может, что-то съел на ужин?»
«У кого-нибудь есть спички?!»
Гимн заканчивает вечер.

За окном слезам не верят,
только снегу. Материк
недвижим, от пепла серый.
Или от небесной пыли.
И одна звезда горит.

Станция метро закрыта.
С непокрытой головой,
в форме статуя у входа,
невзирая на погоду,
шлёт колонны на убой.

Там по мокрой мостовой,
по Кольцу вели когда-то
немцев пленных поутру
в глинистый, бездонный кратер
строить дом, где ПТУ,

где дежурная аптека
пахнет йодом и судьбой,
где в апреле пахнет снегом,
и на перекрёстке века
замерзает постовой.