Вариант Юг

Самые серьезные бои происходили именно на западном направлении, где противник наступал сразу по двум направлениям. Одна вражеская колонна шла вдоль реки Аксай и состояла из обычной солдатской пехоты отряда Петрова, которую хоть и с трудом, но смогли остановить. А вторая колонна двигалась на Грушевскую, и это была элита вражеских войск, революционные матросы Мокроусова и два полка латышей, которых поддерживало не менее двадцати орудий и полсотни пулеметов. Сила. И это хорошо еще, что перед своим отступлением на этом направлении, пять дней назад, уходившие с добровольцами чернецовцы, сразу в семи местах повредили железнодорожное полотно. А то бы мы совсем затосковали, а так еще и ничего, выстояли. Правда, Грушевскую, после полуторачасового боя в населенном пункте и ожесточенной рукопашной схватки, в которой впервые отличились священники, к вечеру потеряли. И на этом натиск с запада приостановился до следующего утра.

Следующим по накалу ярости и количеству жертв был северный участок, поселок Персиановка. С этого направления наступал Саблин, и первыми в атаку после непродолжительной артподготовки, эта гадина пустила не своих революционеров, а наших, доморощенных, шахтеров и горняков, которые огромной черно-серой массой валили по чистому полю, а винтовки держали, словно дубины. В итоге командующий этим участком есаул Слюсарев, подпустив их поближе, большую часть посек из пулеметов. Как и предполагалось, вчерашние мирные работяги, а ныне борцы за светлое будущее, побежали, и здесь есаул совершил ошибку, которая едва не стала роковой. Командир северного участка поднял 2-й Донской ударный полк в атаку и принялся преследовать бегущего противника. Надо сказать, что не догнал, поскольку бегали революционеры шибко быстро и, отмахав больше километра, Слюсарев остановил своих бойцов. После чего он приказал вернуться на исходные позиции. Однако было поздно. На железной дороге от Верхнегрушевской показался бронепоезд «Смерть капиталу», а в тыл нашим частям заходило полутысячи красных конников из бывшей 4-й кавалерийской дивизии.

Так бы в чистом поле и пришел конец 2-му ударному полку. Но есть люди повыше есаула Слюсарева и они тоже думку думают, как бы так сделать, чтобы впросак не попасть. Чернецов, только услышав про шахтеров, приказал конной резервной группе есаула Власова, командира славного Баклановского партизанского отряда, прибывшего из Ольгинской, выдвинуться в Персиановку и, в случае нужды, Слюсареву помощь. Поэтому, когда воины еще не окрепшего 2-го полка заметались по полю и были готовы бежать, навстречу красной коннице вылетела наша, и катастрофы удалось избежать. Хотя потери от шрапнельных выстрелов бронепоезда и схватки конных отрядов имелись. Но, в общем, все вышло хорошо, и благодаря то ли полководческому таланту, то ли просто наитию полковника Чернецова, северный боевой участок устоял.

С востока в этот день особых боевых действий, как и вчера, не велось. Голубовцы демонстрировали продвижение от Кривянки до Хотунков. Но в драку пока не лезли. Хотя по сведениям перебежчика, урядника Атаманского полка, кстати, первого с вражеской стороны, к противнику подошло подкрепление. Трак что сейчас у бывшего войскового старшины больше тысячи сабель и пять орудий.

Вот так прошел день начала вражеского наступления на столицу Войска Донского, и лично для меня он был спокойным. Я постоянно находился при штабе, исполнял какие-то поручения вышестоящих начальников, и был готов выдвинуться с чернецовцами на самый опасный участок. Однако своим чередом наступил вечер, а партизаны по-прежнему находились в резерве. И только к вечеру, часам к четырем, поступил приказ выдвинуться на западный участок. Готовилась ночная атака на захваченную врагом Грушевскую и такие отличные бойцы как партизаны полковника Чернецова в бою против матросов и латышей просто необходимы.

План новизной не блистал и был обычным. Получивший подкрепления 1-й полк, чернецовцы и сводная офицерская группа, позже ставшая отдельным батальоном, тремя колоннами перед рассветом атакует Грушевскую. А конница Власова обходит станицу с тыла и бьет всех, кто будет драпать на Ростов. Я отправился с конницей Власова, мог бы и в штабе пересидеть, никто не попрекнул бы, но хотелось боя, и Чернецов меня отпустил.

Снова ночь. Близится рассвет. Немного подмораживает. И конные сотни казаков, как ни странно, без сопротивления и не обнаруженные боевыми вражескими дозорами, обходят Грушевскую и группируются за станицей, невдалеке от пустынной дороги на Ростов. Мы стоим в широкой неглубокой балке, которая скрывает нас от глаз вражеских патрулей. Коней держим в поводу, ждем начала сражения за потерянную вчера станицу, ожидаем стрельбу и взрывы, но звуки боя, как всегда, неожиданны.