Вариант «И»

Но я так и не успел принять какое-либо решение, как Наталья вернулась с водой. Я стал жадно пить. Горло и на самом деле пересохло. Черт знает, отчего. Обстановка ведь не таила в себе сиюминутной опасности. Или тут все же был какай-то подвох? Никогда раньше я не реагировал так необычно на какие угодно неожиданности. Переведя дыхание и поставив стакан на стол, я спросил:

– Так о чем же мне рассказывать?

Она немного подумала.

– Ну хотя бы… Почему вы пришли так поздно?

Я пожал плечами, взглянув на часы:

– Мне кажется, вполне в пределах допустимого.

Она усмехнулась одним углом рта:

– Я не об этом.

Теперь и я сообразил.

– Не знаю… Наверное, потому что никто меня тут не ждал.

– Нет. Вас ждали.

– Простите. Не верю. Кто?

– Она. Мама.

– Меня?

– Кого же еще? И сейчас, и раньше. Дед перед смертью просил отдать вам бумаги – мама все последние дни в них копалась.

Бумаги деда. Гм. Ольга, кажется, о них говорила что-то. Но так и не успела объяснить. Ничего не успела.

– Какие бумаги?

– Не знаю. Не заглядывала. У каждого – свои бумаги: у нее, у меня, у деда покойного…

Бумаг при Ольге не было. Разве что под пальто? Прокол, прокол.

– Странно, – сказал я задумчиво. – Я знаю, кем был ваш дед; обычно после смерти таких, как он, бумаги изымаются бывшими коллегами. Почему же их на этот раз не забрали?

– Хотели. Они просто не нашли их.

– А вам известно, где они?

– У нас с мамой не было секретов друг от друга.

– Это приятно.

– Так что она ждала вас. – Наталья помолчала. – И может быть, не только она. Но и я.

Это не было похоже на кокетство. Но чем еще могло быть?

– Послушайте, Наталья… Наталья Константиновна, так?

– Как будто вы не знали!

– Если бы знал, меня сейчас здесь не было бы.

– А если не знали, – проговорила она, хмурясь, – тогда и вовсе непростительно. С опозданием на двадцать с лишним лет! А ведь она ждала, ждала…

– Между прочим, мой адрес был вашей матушке известен.

– Знаю. Но ей нужен был хоть какой-то намек, подобие сигнала. Вы забыли, каким она была гордым человеком?

Уж это я прекрасно помнил.

– Почему вы… почему не сделали этого? Не могли простить ей того, что она ошиблась? Вы сами никогда не ошибались?

– Больше, чем хотелось бы, – откровенно признался я.

– Вы разве не знали, что она порвала с ним… с моим отцом почти сразу после моего рождения?

– Откуда мне было знать? Когда вы родились, я был… (я попытался вспомнить) – ну да: в Австралии. Туда такие вести не доходили: это не Германия, не Америка, не Израиль. Да и что толку говорить об этом – сейчас, когда ее нет?

– Говорить никогда не поздно, – тихо, как бы про себя сказала она. – И все равно хорошо, что вы пришли. Что я вас увидела во плоти. Знаете, в этой семье вы со временем стали легендой; а теперь легенды больше не будет.

– Вам от этого легче?

– Не знаю, – пробормотала она. – Наверное, да.

Такой разговор, чувствовал я, никуда не может привести. Да и к чему мы могли прийти? У нас не было общих путей. Но все же – зачем-то я ведь шел сюда?

– Ладно, Наташа. Минувшего не отозвать. Поговорим о нынешнем. Как вы собираетесь жить? Как у вас с деньгами, и вообще?

Она повернула голову туда и сюда, как бы для того, чтобы заново увидеть обстановку.

– У меня все в порядке. Как видите.

– Денег хватает? – спросил я еще раз. – Надо ведь еще мать похоронить, это везде дорого, наверное, в Москве тоже.

Она пожала плечами:

– Денег, по-моему, никогда и никому не хватало. Но я уже привыкла жить на свои, как мама – на ее. Похоронами займутся друзья – за счет хозяйства, конечно, где она работала. Так что, пожалуйста, не предлагайте мне ничего. Пусть сохранится хоть что-то из легенды о рыцаре без страха и упрека.

Опять эти друзья. Да еще какое-то хозяйство. Судя по тому, что я только что успел услышать, – ветвь какой-то службы. Не исключено: работающей на нашу команду. Но похоже, что сейчас Наталья не намерена распространяться по этому поводу.

– Нет такого рыцаря, – сказал я, – и никогда не было. Поверьте мне. Все это – ваше молодое воображение. Заурядный человек, сбежавший в свое время от сложностей жизни…

На самом деле все обстояло не совсем так. Но знать это ей было совершенно ни к чему.

– Нет-нет, – сказала она. – Мне не нужна помощь.

– Вы работаете?

– Естественно.

– Где? Кем?

Она пожала плечами:

– Лицо свободной профессии, если угодно. Не числюсь ни в каком учреждении или фирме.

– Чем же зарабатываете на жизнь?

– Как когда. Сейчас, например, помогаю написать воспоминания одному старому политику. Точнее, я их пишу, он только вспоминает.

– И платит хорошо?

– Н-ну… мне кажется, неплохо.

– Интересно. А кто такой ваш мемуарист?

– Некто Блехин-Хилебин. В свое время был дипломатом, много работал за границей…

– Значит, Блехин-Хилебин, – медленно проговорил я.

– Вы что-нибудь о нем слышали?

– Не уверен, но возможно. Интересно было бы с ним познакомиться.

Наталья покачала головой.

– Он ни с кем не встречается. И здоровье, и вообще он человек нелюдимый – хотя, наверное, в бытность свою дипломатом общался охотнее.

– Работа интересная?

– Ему есть, что вспомнить. Хотя я не знаю, всему ли можно верить.