Вариант 'Бис'

На протяжении 30-х годов, советская военно-фантастическая литература постепенно выделялись в самостоятельный жанр, приобретший важное пропагандистское значение. "Романы о будущей войне" были отделены от прочей "несерьезной" фантастики (которая к тому же вступила в не самый лучший период своего существования), на них обратили внимание даже профессиональные военные. К примеру, в 1938 году появился рассказ "Разгром фашистской эскадры", принадлежащий перу одного из самых известных советских летчиков того времени Георгия Байдукова, а два года спустя рассказ "Подводная война будущего" опубликовал известный инженер-экспериментатор П. Гроховский. Даже названия таких произведений постепенно стали приобретать сугубо специфический вид - так, появившаяся в 1938 году повесть А. Шейдмана и В. Наумова именовалась просто и безыскусно - "Воздушная операция будущей войны". Знаменитый роман Ник. Шпапова "Первый удар", впервые появившийся в 1936 году и повествующий о грядущей молниеносной победе над агрессивным германским фашизмом, вскоре был переиздан не где-нибудь, а в воениздатовской "Библиотеке командира". Другая нашумевшая книга того же жанра, роман Петра Павленко "На Востоке" (1936), в течение трех последующих лет выдержала более десяти изданий!

При этом, с литературной точки зрения "романы о будущей войне" ничуть не уступали фантастике 20-х годов, а зачастую и превосходили ее средний уровень - ведь теперь к работе в "жизненно важном" для страны жанре были привлечены силы профессиональных литераторов. Рассказы и повести на эту тему писали Сергей Диковский ("Подсудимые, встаньте!"), В. С. Курочкин (новеллы "На высоте 14", "Атака", "Бой продолжается" и другие, опубликованные в журнале "Знамя" в 1937 году). Даже сам А. Н. Толстой, еще в 1931 году в соавторстве с П. С. Сухотиным опубликовавший пьесу о будущей войне "Это будет". И это уже не говоря о множестве художественных и полухудожественных фильмов ("Возможно, завтра", "Глубокий рейд", "На границе", "Танкисты", "Эскадрилья № 5 (Война начинается)"). Часть из них не потеряли своей ценности и поныне - например, агитационный фильм "Если завтра война", снятый в 1938 году Евгением Дзиганом и удостоившийся Сталинской премии второй степени, содержит немало документальных кадров, снятых на маневрах Красной Армии.

В целом большинство упомянутых произведений были написаны в реалистическом ключе, но, повествуя о будущих блестящих победах Красной Армии над агрессором (как правило, германским или японским), они сразу же меняли тональность. Описания будущих грандиозных сражений на суше и в воздухе были выдержаны в наивно-патетическом стиле: "В это время генерал Када во главе кавалерийской дивизии, с бронеотрядами на флангах и артиллерией в центре, вступил на луга колхоза "25 Октября"".

Но, с другой стороны, так ли уж далеки от реальности оказались описанные в четвертой части романа Павленко сцены бомбардировки Токио?

"Клубясь и кипя, завеса взметнулась вверх и рассеялась. В поле зрения возник пылающий арсенал. Аказака-Палас дымил, как вулкан. Серо-багровая пыль разрушенных зданий покрыла квартал Киобачи. Вот слева и ниже круто поднялся вверх японский истребитель. Две тонких сернисто-желтых струи от трассирующих пуль протянулись перед капотом его мотора. Черные тени десятка машин появились и пропали справа от атакующих колонн...

Внизу кипит, клубится дым, течет огонь. Пустыри открываются в центре города, иногда видно, как исчезают, сливаются с землей здания...

Продлись, мгновение войны!"

И все же реальная война оказалась совсем не той, какой она представлялась писателям и пропагандистам 30-х годов. Возможно, это стало одной из причин, по которой "военные альтернативы" да и просто альтернативная история на много лет практически исчезли из советской литературы. Другой причиной, без сомнения, являлась "безальтернативность" отечественной исторической науки, причем обусловленная не столько идеологическими причинами (до войны ведь ситуация была строго обратной), сколько предельно консервативным академизмом официальной послевоенной истории. Естественно, в первую очередь это окостенение коснулось истории военной - достаточно сравнить советские военно-исторические и военно-теоретические работы довоенного периода с аналогичными трудами шестидесятых-восьмидесятых годов. На этом фоне любое "сослагательное наклонение" выглядело если и не антисоветским, то уж во всяком случае антинаучным. Вот так и получилось, что историки оставили фантастику литераторам - или, на худой конец, физикам...