Варяги и Русь

Итогом интенсивных и многовековых связей южнобалтийских и восточноевропейских сородичей стало призвание варягов (варяжской руси) из какой-то балтийской Руси. Как совершенно правомерно резюмировал в 2007 г. академик В. Л. Янин, прекрасный знаток варяго-русских древностей, «наши пращуры» призвали Рюрика из пределов Южной Балтики, «откуда многие из них и сами были родом. Можно сказать, они обратились за помощью к дальним родственникам»[363]. В 2013–2014 гг. археолог А. А. Романчук подытоживал, что, «судя по археологическим данным, приоритетность взаимодействия Юго-Запада Балтики и Северо-Запада будущей Руси возникает еще, по крайней мере, в V–VІ вв., и устойчиво продолжается вплоть до ІХ-ХІ вв. включительно. И эта картина, вытекающая из археологических данных, безусловно, четко коррелирует с основными постулатами и выводами южнобалтийской гипотезы происхождения варягов и руси»[364]. К этим словам археологов, стоящих выше так мешающих науке пристрастий, прибавить остается данные ДНК-генетики, приводимые крупнейшим специалистом в этой области А. А. Клесовым, которые также связывают Рюриковичей со славянской Южной Балтикой[365].

Выше было сказано, что появление варягов не означало ни начало русской истории, ни начало русской государственности. Они органически включились и в саму историю восточных славян, и в процесс создания у них государственности. В самом же процессе вызревания государственности у восточных славян принимали участие, как справедливо заключал А. Г. Кузьмин, разные этносы, имевшие свои традиции, но главным образом славяне и русы, которым были свойственны разные формы организации: у славян община была территориальной, у русов — кровнородственная. А разные типы общины предопределяют разные пути образования государств. Так, у народов с кровнородственной общиной государство возникало как результат установления господства одного рода (племени) над другим и выстраивается лестницей соподчинения сверху вниз. У народов с территориальной общиной государство возникало иным путем, ибо такая община держится принципа равенства как внутри себя, так и в отношении к другим племенам и народам. Ей совершенно чужд культ рода и племени, ей не свойственны аристократические притязания, и в ее состав легко принимаются чужеземцы.

Письменная история застает восточных славян с четко действующей организацией управления, связанной с хозяйственно-экономическими задачами и выстроенной снизу вверх, путем делегирования, вплоть до высшей власти. Согласно летописи, древляне на народном собрании (вече) выбирают князей и «лучших» людей, управляющих Древлянской землей. Но при этом все главные вопросы князья решают только в совете с вече. Сведения о Киеве конца X в. уточняют типичную для восточных славян картину. Жители города и, видимо, сельской округи делились на десятки, сотни и т. д., и такую администрацию венчал тысяцкий. Параллельно с тем существовал совет старейшин, руководивший вечем и следивший за выполнением принятых решений. Так выстраивалась земская власть или, иначе сказать, естественная государственность, которая была наиболее экономически целесообразной формой организации для восточных славян и при которой высший слой еще не отделился от низших звеньев. И вершиной земской власти явились племенные союзы IX в. (летопись называет их «племенами», «землями», «княжениями»), которые отличались внушительными размерами, превышающими площадь большинства европейских стран. Однако эта естественная государственность не могла объединить восточнославянские земли, т. к. для этого не было экономических потребностей.

Окончательно соединить восточных славян перед лицом нарастающей внешнеполитической угрозы смогла внешняя сила. И этой силой стали русы или «род русский», включавший в себя разные этнические группы руси, выходцев прежде всего из Поднепровья, Подонья, Прибалтики и Подунавья (в Раффельштеттенском уставе начала X в., представляющем собой таможенный документ, в числе купцов, торгующих в Восточной Баварии, названы «славяне же, отправляющиеся для торговли от ругов или богемов…». А. В. Назаренко выводит основную денежную единицу устава «скот» из славянского языка[366], что указывает на весьма давнее знакомство немцев со славяно-русскими купцами, начало которому было положено в IX, а может быть, в VIII веке. В отношении того, о каких русах идет речь в уставе, нет сомнений: по мнению ряда зарубежных и отечественных ученых, имеются в виду подунайские руги, давние переселенцы из Прибалтики. В пользу такого вывода говорит и послание папы Иоанна XIII 967 г. Болеславу Чешскому, в котором запрещается привлекать на епископскую кафедру «человека, принадлежащего к обряду или секте болгарского или русского народа, или славянского языка». Под русским народом понимаются подунайские русы[367]).