Читаем Варяги и Русь полностью

Древность и могущество Свентовита обеспечивало славу его имени у многих европейских народов, включая и народы Скандинавского полуострова, о чем можно написать интересную работу, но это — отдельная тема, к тому же крайне мало изученная. Причина понятна — славянское влияние на германоязычные народы не изучалось в силу укоренившегося с XVII в. германоцентризма в рамках готицизма. Но Саксон Грамматик описывает культ Святовита как мощнейший и влиятельнейший культ не только на южнобалтийском побережье, но и имевший широкое распространение за пределами Арконы и Рюгена, в соседних странах. Все венды, рассказывал Саксон Грамматик, платили дань в пользу божества Svantevita, а все короли из соседних стран отправляли на его имя дары[908]. Поскольку вендами в германоязычных источниках называли и «голландских славян» вильтинов, то можно представить, что область влияния культа Святовита в Европе была, действительно, обширной. Это предположение подтверждается и другим рассказом Саксона о том, что Карл Великий принудил рюгенцев платить дань в пользу католического святого, мученика Святого Вита и отправлять эти дары в монастырь в Корвее.

Еще один прекрасный пример того, как с помощью созвучий в антропонимах и теонимах раннехристианские деятели и политики, поддерживавшие христианскую церковь, стремились вытеснить влиятельные древние верования. Важную роль в этом процессе играла и «подмена» языческого теонима именем из христианского именослова. То, что данная подоплека была понятна поклонникам Святовита, видно из продолжения рассказа Саксона. После смерти Карла Великого рюгенцы прекратили отправлять дары в Корвей и стали по своей традиции приносить их храму Святовита, прокламируя, что теперь они одаривают своего истинного Святого Вита. Эта игра слов, по-видимому, привилась, поскольку у Саксона иногда названия Святовит и Святой Bum (Sankt Veit) взаимозаменяемы[909].

На мой взгляд, есть основания полагать, что именно имя могущественного Святовита/Свентовита и стремление христианских деятелей вытеснить его породило творческий процесс образования новых имен с помощью передачи начального именного компонента свят-/свент- с помощью германоязычных лексем, т. е. древнеангл. hālig, древнесакс. helag со значением «святой», которые и стали использовать для образования новых антропонимов. Деятели культуры, естественно, подключились к этому процессу, и в эпических произведениях появились литературные герои с соответствующими именами.

Данный процесс облегчался и тем, что высокородные имена славянских правителей с корнем свят- были освоены как на европейском континенте, наверняка, до того, как король Лотарингии взял себе имя Свендеболд. Так же и на Британских островах имя от основы свят- не вызвало затруднений с переводом, когда женское имя Святослава пришло в династийный именослов королей данов вместе с польской княжной Гунхильдой Святославой, вышедшей замуж за датского короля Свена Вилобородого, и их дочь была названа по имени матери Святославой. Это имя четко отмечено как имя сестры короля Англии (1016 г.), Дании (1018 г.) и Норвегии (1028 г.) Кнута Великого (995–1035) в монастырских актовых книгах «Liber vitae of the New Minster and Hyde Abbey Winchester» в форме Santslaue (Santslaue soror CNVTI regis nostri).

Эта форма Santslaue с первым именным компонентом sant-/sanct-, соответствовавшим славянскому свят-/свен и древнесакс. helag в значении «святой», была вполне привычной для западноевропейских именословов. На территории «древней Галлии» с VIII в. зафиксированы такие личные имена как:

Sanctitildis (739)

Sanctebertus (780)

Sanctefredus (Les noms de personne du Polyptyque de Wadalde 814)

Sanctaemerus (814) и др.

Имя Sanctebertus, зафиксированное в 780 г. в документах аббатства Сен-Виктор в Марселе, в бывшей романизированной провинции Галлии, практически идентично имени Heligbertus, зафиксированного в 794 г. в Утрехте — бывшем Вильтенбурге Фризской Славонии, что свидетельствует о том, что личные имена и именные компоненты не тиражировались бездумно, а переводились на общепонятные языки. Здесь неоднократно упоминалось, что многие древнерусские имена в переводе точно соответствовали библейским именам: греч. Агафон в переводе «добрый» соответствовало русскому имени Добрыня, лат. Павел в переводе «малый» соответствовало русским именам Мал, Малой, Малыш и др.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное