Варенье наизнанку и максимум козы!

А Славка возьми, да успокой ее – ласково похлопав по спине:

– Мама Роза выложилась по максимуму!

Санька выдохнула было… Но тут тетя Вера взяла столовую ложку и окунула ее в кастрюльку с вареньем… И через несколько секунд сказала с удивлением:

– А что это вы с вареньем такое учудили?

Ну да – варенье, вывернутое наизнанку, к ложке теперь не приставало. Скатывалось с нее, как с гуся вода!

Тут уж мне пришлось дезу кинуть, раз остальные просто окаменели:

– А корейцы немного глицерина в такое варенье добавляют. Мы решили тоже так сделать. Раз уж все чином чином по-корейски надо.

– А глицерин откуда такой? – еще посомневалась тетя Вера.

Тут уж на подаче и Санька нашлась:

– А с папиной работы. Там он особо чистый… Квантованный!

Короче говоря, состряпали мы эту бурду, как хотели. И мамы Славки мы не стеснялись, поскольку ей тоже стало страшно интересно. Конечно, рецепт был «с кондачка», раз свежих ягод не было: перекатили варенье в кастрюлю побольше – именно перекатили, поскольку оно, как мячик, катилось, не прилипало и не мазало, – долили молока и покипятили, перемешивая.

Никто, конечно, ждать не смог, пока остынет. Славка, хоть и не хозяин положения, но все же хозяин дома, молока и варенья, подул на ложку и попробовал первым… посмотрел в потолок и вынес такой вердикт:

– Вообще корейская кухня странная.

Тете Вере стряпня больше приглянулась, а может, она просто решила подбодрить чумовых экспериментаторов:

– Да ничего вроде… Остынет – наверно, как сгущенка с кислинкой будет.

Я попробовал – особо не впечатлило, но на какую-то неизвестную экзотическую сладость похоже было…

– А варенье бродить не начало? – вдруг спросила тетя Вера.

– Не, ма, я пробовал, – отвечал Славка. – И бормотухой не пахло совсем. А что?

– Да как будто слегка в голову бьет… – заметила тетя Вера.

Тут и я заметил, что вправду словно легкий-легкий кайф ветерком в мозгах завертелся от вывернутого варенья. И Славка согласился. Наконец взялась попробовать и Санька.

– Ты осторожнее! – вдруг на полном серьезе не сдержался Славка.

Санька метнула в него сердитый взгляд и зачерпнула полную ложку.

– Не обожгись, говорю! – прямо с отеческой сердитостью возбухнул Славка.

Но Санька не стала обжигаться. Подула, язычком лизнула… и сказала с напускным разочарованием:

– Фигня, конечно, получилась… Ну ладно. Для корейской жизни и так сойдет.

Новые превратности любви!

Между тем, уже всерьез смеркалось. Пора было по домам. Славка вызвался проводить, но моя сестренка вдруг отказала наотрез:

– Не надо! Пожалуйста, не надо сегодня!.. Вон варенье помешай еще, а завтра расскажешь… Как удивил ее и все такое.

Мы со Славкой в тот вечер только и делали, что между собой переглядывались: трудно объяснимая мотивация моей сестренки тоже только и делала, что нас, пацанов, удивляла.

Ну ладно. На том, значит, расстались, и близнецы почапали до дому.

Санька по дороге смотрела себе под ноги и строго молчала – не тронь ее!

Пришли домой. Павлины уже поели, но нас за стол пригласили и сказали, что готовы составить компанию чай вместе попить. Я не прочь был еще немного похомячить, но Санька от коллектива резко оторвалась:

– Не хочу больше есть. Устала вообще. Пойду отрублюсь…

И на меня – зырк!

Я догадался, что ей что-то нужно мне такое особенное сказать. Срочно!

Я потащился за сестренкой в комнату. Она, как только вошла, как кинется вдруг на свою постель! Как зароется лицом в подушку!

Я постоял чуток в стороне, в трех шагах.

– Ну и что это означает? – осторожно спросил.

Тут Санька вдруг рывком перевернулась на спину, резко села, русая челка свалилась ей на глаза.

– Ты чо, слепой, что ли, совсем?! – прошипела со стоном.

Ну вот, ясное дело, мужчина всегда виноват неизвестно в чем! Но я не обиделся и максимально мягко сказал:

– Допустим, Саня.

Санька вскинула на меня взор: большущие глаза! И столько в них было всякого-превсякого страдания!

– Я же в Черного влюбилась, Аль! – простонала моя сестренка. – Вот так! По самое-самое не хочу! И что? Мне! Теперь! С этим делать?!

Она закрыла лицо ладошками, вновь резко развернулась вся – и снова уткнулась в подушку.

Не сказать, чтобы я вот прямо обомлел весь! Наверно, и вправду я уже все знал, но не осознавал еще… Поэтому во мне такой пузырь тревоги и напряжения надувался. И тут он как лопнет! Аж в ушах на миг больно стало! И такое вселенское несказанное облегчение я испытал… Будто воздуха никакого не было целую вечность – и вдруг дали!

– Прикольно! – вырвалось у меня так, будто я кашлянул.

– Прикольно ему! – пробухтело из подушки. – А мне что делать?! Спаси меня как-нибудь, Аль! Аль!

И тут я как начну ржать! Прямо истерика со мной случилась. Я рванул через комнату к своей кровати, нырнул в нее и… и лежу-ржу, ногами дрыгаю. Ничего с собой поделать не могу! Ржу как придурочный! Только одно слово из меня залпами рвется:

– Это ж бомба! Бомба!