Варенье наизнанку и максимум козы!

Ната протянула руку и поворошила его брюнетистые вихры, как это делала раньше только моя сестренка в качестве самого большого вознаграждения. Я стрельнул в Саньку взором: ох, как передернуло мою сестренку!

– Я же дорамная, – сообщила, смеясь, Ната. – У нас там своих чудес много. Не удивляемся. Привыкли… Слушай, тебя надо в порядок привести, а то родители испугаются. Давай провожу, тут же вроде кафешка с туалетом недалеко. Одному в таком виде не стоит тащиться.

Я незаметно схватил сестру за руку и сжал ее крепко – мол, сейчас только глупостей не наделай!

Артурчик же прямо отдернулся назад от руки Наты:

– Не надо меня провожать! Мне тут до дома рукой подать! А родаки только вечером будут. – И собравшись, добавил: – И вообще, отец только похвалит. Он любит… эти мужские шрамы!

А Санька посмотрела на меня умоляюще. Что это означало, я в те минуты ума не мог приложить! Санька казалась не в себе… или так глубоко в себе, что я ее совершенно не понимал. Моя сестренка, всегда державшая своего верного рыцаря Артурчика в ежовых рукавицах (и это, замечу, ему было по душе!), но всегда проявлявшая о нем заботу в те моменты, когда эта забота не могла почудиться ему «мамочкиной» или показывала его слабым… так вот, моя сестренка сейчас как будто вовсе не видела его кровавых ран и… как будто легко отдавала его в руки сопер… Стоп! Какой еще «соперницы»?! Я аж головой потряс. Что за ерунда успела мне в голову прийти! Просто честный и благородный Артурчик не мог сидеть сложа руки, а Ната Пак сейчас просто благодарила Артурчика, но клеилась-то она к его и нашему другу Славке, который изо всех сил старался показать себя невозмутимым нашим другом, ставящим дружбу куда выше… выше этого самого… Стоп!

Я больше не мог изображать безучастие!

– Провожу тебя я, Туря! – повелел я нам обоим. – И не лягайся тут. Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное. С глазу на глаз. Вот так!

В самом деле, мне все сильнее хотелось сказать ему что-то. И в самом деле – очень важное. Но что – до меня еще не доходило, хотя и подпирало из глубины души. Вот по пути, наедине, и прояснилось бы наверняка, так подумал-предположил я.

– Давай! – решительно кивнул Артурчик. – Мне тоже нужно тебе сказать очень важное!

«Красота! Сейчас само собой все утихнет!» – еще с большим облегчением подумалось мне.

– Сань, пока. Извини, что ничего не сказал. – И Артурчик потянулся к моей сестре. – Ну, ты же сама понимаешь почему. Без обид, окей?

– Какие обиды, Туря! Мы же – друзья! – отвечала Санька, но как-то очень сдержанно, хотя искренне, отвечала. – Все понятно. Ты все сделал правильно.

Видели бы вы: как будто солнце из-за горизонта поднялось на миг прямо перед лицом нашего друга Артура!

Санька потянулась к нему – по обыкновению, приобнять на прощание и чмокнуть в щечку…

Но Туря голову отстранил:

– Испачкаешься!

– Не испачкаюсь! – уже знакомым тоном ласкового повеления отвечала Санька.

И очень осторожно коснулась губами расквашенной губы рыцаря Артура.

А Артурчик – я заметил, заметил же! – успел при этом опасливо зыркнуть на Нату Пак.

– Еще раз спасибо! – с искусной сдержанностью сказала Ната Пак и протянула Туре руку.

Протянула, не приближаясь. И добавила прямо-таки с изысканным пониманием момента:

– Вы все… все, ребята, такие здесь крутые! Такие настоящие! Я буду очень усердно ценить дружбу с вами!

Это «усердно» вышло у Наты Пак ну очень по-корейски! Так по-дорамному! И так по-настоящему!

– Ната, а давай я тебя провожу, – вдруг мило предложила моя сестренка. – Они, конечно, очконули сейчас… типа по кустам забились, но мало ли. Я тоже драться умею, хоть и поясов нет. Пацаны подтвердят!

– Подтверждаю! – вскинул вверх руку Артурчик. – Любого жлоба… да и любую… разукрасит не хуже.

И он указательным пальцем обвел свою физиономию.

Ната Пак хохотнула:

– Ну ладно! Разберемся, пацаны. Вы давайте поторопитесь уже. Артуру обработать надо все и холодное к щеке, пока совсем не разнесло.

В общем, расстались наконец.

Сначала мы с Артурчиком двинулись по ближайшей крутой тропке наверх. А девчонки немного подождали, чтобы отстать… чтобы не мешать нам «что-то важное» друг другу с глазу на глаз сказать.

Но только вышло так, что мы с Артурчиком молча до самого его дома и дошли. У меня что-то никак не складывалось в ясную мысль то, чем я хотел с ним поделиться… я мучительно вспоминал сон… или не сон. Артурчик тоже что-то все копил в себе, но никак не мог разразиться типа молниями, громом и дождем… Но что-то явно могучее хотел он мне открыть. По нему видно было. По тому, как его походка странно отяжелела, и по тому, как он смотрит себе под ноги, будто сам взгляд его – нечто вещественно-тяжелое и трудно глаза поднять – так же, как поднять вытянутую руку, держа полное ведро с водой.

Наконец дальше идти было уже практически некуда, если продолжать молчать.

Мы остановились у его подъезда. И стали смотреть друг другу в глаза. Как могут смотреть два настоящих друга, съевшие вместе пуд соли – так говорили наши предки.

– Что ты мне хотел сказать? – спросил Артурчик.