Ваниль для попаданки

Я, конечно, ожидала, что он меня перехватит. Но даже мысли не допускала, что проклятый колдун заклещит намертво обе мои грабки одной!!! рукой. Левой! Я беспомощно дергалась, как заяц, попавший в капкан, а он держал их ладонью: левую большим и указательным, а правую средним и безымянным пальцем, похоже, вообще без усилий. А правой продолжал обнимать Иоланту за плечи.

— Эй, твоя светлость, давай его свалим и поколотим. Вместе одолеем! — крикнула я.

— Нет, — мягко отказалась Иоланта, — я никогда не ударю Марка. Даже в шутку.

— Идеальная пара! — фыркнула я. Марк показал мне язык, а Иолли снова погрустнела.

— Вот ведь, — выругался колдун, — а еще говорят, что суеверия безобидны. Послушай, невеста моя. Если ты думаешь, что я поведу к алтарю девушку, которая не носит розовое до свадьбы, не расчесывается перед зеркалом, не касается денег и у которой в спальне занавески приколочены к полу, и, кстати, по десять лет не стираны… То я даже не знаю, за кого ты меня держишь. Я, между прочим, ученый. Мне перед имперскими коллегами за такую жену стыдно будет.

— Когнитивный диссонанс, — сказала я, глядя на опешившую герцогиню, — Разрыв шаблона.

— Понятия не имею, что это значит, но звучит красиво, — отреагировал Марк, — потом запишешь мне на бумажке, выучу и ругаться буду.

— Иолли! — сказала и энергично встряхнула девушку за плечи, — один дурак сказал, десять повторили. А ты не повторяй. Будь умнее.

— А если…

— Да не бывает такого "если", — рассердился Марк, — потому что оно статистически невозможно. Мы живем у водопада, окнами на него строимся. Как ты думаешь, за четыре сотни лет, сколько любопытных девочек в своих занавесках дырки прорезали? А покойниц только две, да и то вторая — под вопросом.

— Первая, — поправила я.

— Да, точно. По времени — первая. Так вот, милая Иолли. Любовь — это единственная штука, которую нельзя просчитать. Поэтому, если она между нами будет, я восславлю Святых Древних которым не молюсь. А если нет… Ну, думаю, все равно уживемся. Два хороших человека всегда договорятся. Но какой бы ересью тебя не пичкали, запомни раз и навсегда: в моем доме занавески к полу не приколачивают и два раза в год обязательно стирают. И это порядок, который я не намерен менять. Мы друг друга поняли, герцогиня?

Она кивнула. И, наконец, засияла, как солнышко.

Глава 9

Немой принц

— Ох ты ж, мамочки! Святые котики! Теперь понятно, почему в этом трижды просвещенном королевстве днем с огнем не найти самой завалящей книжки. Они же все здесь!

Я с восторгом смотрела на круглую комнату, заставленную стеллажами до потолка: тут были книги, куча книг. Туча книг. Целое море книг. Раскинув руки, зажмурив глаза, я счастливо кружилась, пока меня не повело. Но даже это не испортило настроения, потому что упала я не на жесткий пол, а на "воздушную подушку", которую успел подсунуть Марк.

— Библиотека, — благоговейно прошептала я, — как же мне этого не хватало. У меня же здесь ломка, Марк, жестокий информационный голод.

— Записывай, — он кинул мне толстую, грубовато сшитую тетрадку и карандаш, — как только эту испишешь, я тебе другую дам. Слово — и значение.

— Ругательства тоже? — уточнила я.

— В первую очередь. И не смейся, ругательства — это языковой пласт, напрямую связанный с магией.

— В нашем мире нет магии, — возразила я.

— А как ругаются?

— Ну… — я быстро перебрала в голове весь свой довольно обширный запас (у медика он иным быть не может), чтобы изыскать что-то поприличнее, — Говорят: "Чтоб тебя черти взяли!". Или: "Иди в болото". Но реально никто никуда не идет. И черти никого не утаскивают.

— Компонента не хватает, — авторитетно пояснил Марк. Он плюхнулся рядом со мной прямо на воздушную подушку. Со стороны, наверное, это выглядело весьма нелепо: сидят двое прямо в воздухе, вытянув нижние конечности, и откинувшись на невидимые подушки, но мне было все равно, как это выглядит, никто же не видит.

— Магия чаще всего многокомпонентна: слово, жест, энергетическое усилие, какое-то ритуальное действие. Если упущен хотя бы один компонент, ничего не выйдет. Вербальную составляющую вы помните, а активационный жест, например, утерян в веках. Вот ничего и не происходит. Если бы за этими словами не стояло что-то действительно важное, их бы не помнили столетиями и не пользовались так активно. Подсознательно вы знаете, что это — работает. Так что там, говоришь, за портрет?

История Елизаветы Тюдор уложилась в несколько слов: Лондон, потрясающее внешнее сходство и предполагаемый сын, которого приписывали ее любовнику, Дадли.

— Думаешь, этот сын и был малышом Джуэлом I?

— По времени все совпадает.

— Но почему королева Элис написала, фактически, предсмертную записку на чужом языке? Разве не логично было бы использовать либо родной, либо местные руны?